Что мешает социальному и культурному развитию России

В последнее время в Счётной палате РФ происходят перемены. Теперь здесь новый глава (Алексей Кудрин сменил на посту Татьяну Голикову), обновился состав аудиторов. Тем не менее основная функция государственного органа осталась неизменной: быть высшим органом финансового контроля страны. О том, что изменилось в работе Счётной палаты РФ, о старых и новых тенденциях в социальной сфере и экономике обозревателю «Правды» рассказал рекомендованный фракцией КПРФ в Госдуме аудитор Сергей ШТОГРИН.

— Я ТЕПЕРЬ ГОВОРЮ, что у меня началась вторая шестилетка: аудитор назначается на шесть лет, и меня назначили на эту должность во второй раз. В связи с обновлением состава аудиторов и после прихода нового председателя у нас, как у контролирующего финансы федерального бюджета органа, несколько изменились цели и задачи. Упор теперь делаем не на текущей проверке расходов (по назначению или нет израсходованы бюджетные средства, украли деньги или не украли), а главное внимание уделяем тому, что назвали следованием новой стратегии Счётной палаты РФ. Главное для нас теперь не только выявление недостатков и нарушений, а анализ эффективности деятельности органов исполнительной власти для достижения стратегических целей политики государства. Среди таких стратегических целей — ускоренное развитие экономики, повышение производительности труда, снижение уровня бедности и так далее. Словом, на контроле у СП сегодня прежде всего те национальные цели, которые президент России обозначил в своём указе №204. Часть прежних наших полномочий в плане контроля расходования бюджетных средств выполняет также федеральное казначейство. Нам же предоставлена возможность больше заниматься анализом ситуации и выявлением системных проблем.

В связи с обновлением состава СП у меня поменялся функционал: если в прошлом созыве палаты я занимался контролем исполнения доходной части федерального бюджета, доходами субъектов Федерации — налоговыми, таможенными и прочими неналоговыми доходами, то теперь руковожу контролем в двух областях государственной политики: социальная сфера и культура. Моя задача — прежде всего мониторить ситуацию и проводить контрольные и экспертно-аналитические мероприятия по достижению двух национальных целей. Первая — обеспечение устойчивого естественного роста численности населения РФ. Вторая — снижение в два раза бедности в стране. На период от года до трёх мы планируем проводить комплекс экспертно-аналитических мероприятий и проверок, задача которых выяснить, как органы исполнительной власти — федеральные, субъектные, муниципальные — выполняют программы, реализация которых направлена на достижение национальных целей.

— То есть вы будете проверять эффективность работы органов исполнительной власти?

— Мы их и раньше проверяли. Но в прежние годы акцент делался на проверке целевого-нецелевого использования бюджетных средств: «схитили или не схитили» государевы деньги, и был ли получен запланированный результат.

— Уйдёте от чисто бухгалтерского подхода?

— Не в том дело! Просто раньше, когда мы осуществляли проверку, суть проблем была для нас на втором плане. Ну, скажем, приведу такой пример. Проверяли мероприятия по поддержке малых и средних предприятий, моногородов. На эти цели из госбюджета потрачены миллиарды рублей, а толку — чуть! Ну нашли мы случаи каких-то явных нарушений, но ведь дело не в них, не в каких-то с точки зрения Уголовного кодекса, казалось бы, незначительных нарушениях. Так, некоторые малые предприятия из года в год получали субсидии, благополучно отчитывались за их использование, а результата для экономики, для городов от этих инвестиций — никакого. Ни новых рабочих мест не создавалось, ни объёмы производства не увеличивались. По сути дела, производили раздачу денег среди «своих». Вот и вся поддержка малого бизнеса. Или по моногородам что происходило: деньги потрачены по всем документам правильно, но эффекта никакого нет. Потому что как была там сложная социально-экономическая ситуация, так она и осталась. Тогда мы тоже пытались разобраться в причинах, но главной целью для нас это не было.

Сейчас же мы контролируем достижение национальных целей. В моей компетенции — контроль за исполнением четырёх государственных программ: «Социальная поддержка граждан», «Доступная среда» (программа, связанная с инвалидами), «Содействие занятости населения», «Развитие культуры и туризма». Например, на днях на заседании Комитета по бюджету рассматривалась социальная государственная программа. В частности, шла речь о внесении изменений и дополнений в программу «Социальная поддержка граждан» в связи с принятием нового бюджета на 2020—2022 годы. У этой программы есть два основных показателя. Первый из них — процент выплат пособий нуждающимся гражданам. И в отчёте стоит показатель по годам: 100%, 100%, 100%... Я и спрашиваю у замминистра труда и социальной защиты (С.В. Петровой): «С какого года у вас исполнение на уровне 100%?» Она говорит: «С 2013 года у нас уже 100%». «А в чём состоит идеология программы, — спрашиваю, — в том, чтобы осуществлять эти выплаты на уровне 100%, или в том, чтобы нуждающихся в поддержке становилось меньше? Что это за показатель работы — 100% выплат? Вы обязаны по Конституции и по закону 100% заплатить всем: инвалидам, «чернобыльцам» и т.д. Если кому-то не заплатите, то вас надо привлекать к ответственности».

— А какая здесь может быть цель?

— Если мы говорим о социальной поддержке граждан, то надо посмотреть, в чём проблема. Почему не все граждане могут получать такую зарплату, чтоб она у них была (в том числе у инвалидов) не меньше хотя бы одного-двух прожиточных минимумов? Кто и почему не может выйти на этот уровень и как им должно помочь государство? Мы обязаны продумать и реализовать перечень мероприятий, благодаря которым все в конце концов смогли бы заработать себе на нормальную жизнь.

— То, о чём вы говорите, решается за счёт создания новых рабочих мест… Министерство труда должно этим заниматься?

— Речь может идти не только о рабочих местах. Соцподдержка необходима для тех граждан, кто по каким-то причинам не может самостоятельно обеспечить себе нормальную жизнь за счёт собственных доходов — это инвалиды, дети и ряд других категорий граждан. Здесь требуется государственная поддержка, и мало ставить задачу выплачивать 100% пенсий и пособий. К примеру, число работающих инвалидов сократилось с 2 млн. 276 тыс. человек в 2012 году до 1 млн. 655 тыс. человек в 2018 году, то есть на 27%. Уровень безработицы среди инвалидов составляет 21,3%, что в 5 раз выше среднего в целом по стране. Из 3,5 млн инвалидов трудоспособного возраста работают меньше половины (47%). При этом ни один национальный проект не содержит конкретных мероприятий, связанных с инвалидами.

— Вы хотите, чтобы минтруд проявлял инициативу — законодательную или ещё какую-то? Чтобы этим людям не только деньги давать, а чтобы предпринимателю было выгодно брать их на работу. Правильно я понимаю?

— Да. Отчасти они этим занимаются. Но недостаточно. Скажем, в другой программе, закреплённой за министерством труда, заложены средства на обучение людей предпенсионного возраста, на обучение и переобучение инвалидов. И там другой показатель — сколько человек они обучили. Считается, что программа выполнена, если переобучили, скажем, 10 тыс. человек. Но достаточно ли такого формального подхода, чтобы реально улучшить ситуацию? А сколько из этих переобученных реально получили работу и работают на новом месте больше года? Такие данные минтруд не отслеживает. Для них важно — потратили деньги, переобучили — и умыли руки. Дальнейшее их не касается.

— Видимо, это тяжело: надо вести соответствующий учёт, статистику, отчётность специальную…

— Да, надо. А иначе вы не будете понимать, насколько эффективна ваша работа и какие нужно ещё меры принимать, чтобы решить проблему. Или такой вот пример. Есть показатель — добиться 100% предоставления мест людям преклонного возраста в домах престарелых. В последние годы 100-процентный показатель достигнут, и вроде бы проблема решена. В жизни же всё совсем не так! Как мы все хорошо знаем из СМИ, дома престарелых то и дело горят, нередко находятся в крайне плачевном, ветхом состоянии. Во многих из них нет душа, а туалет — на улице. Так почему же минтруд, выполняя госпрограмму, не ставит перед собой задачу капитально отремонтировать эти объекты, в которых живут люди, или построить новые? Чтобы дома престарелых соответствовали всем современным требованиям комфорта и санитарной гигиены.

Проблема серьёзная: в каждом субъекте Федерации таких учреждений десятки, и все они финансируются из местных бюджетов. И хотя при этом из федерального бюджета выделяются субсидии на условиях софинансирования, денег всё равно не хватает. Вот видите: мы начали со стратегии, а дошли до того, что надо реальные вопросы решать.

— Значит, министерство труда недорабатывает? Именно это министерство должно инициировать ремонты? А они просто выполнили заявки…

— Да, это их вопросы. Они считают, что если все заявки на предоставление мест для престарелых выполнены, то они сработали на «отлично». А какие это места и что дальше происходит со стариками, которые к ним обратились, — это их не интересует. Показатель на 100% выполнен — это на сегодня для них главное. Формальный подход, господствующий у представителей исполнительной власти, — вот что мешает нам сегодня решать реальные проблемы в экономике и социальной сфере. Вот почему так важно нам, проверяющим, задавать вопросы: кто виноват в существующих проблемах? Только ли нерадивость чиновников причиной? Проводя проверку деятельности исполнительных органов власти, СП должна выявлять негативные тенденции, системные проблемы. Мы также должны предлагать свои решения этих системных проблем, добиваться их устранения в деятельности исполнительных органов власти. Этим мы, по сути, решаем проблемы людей.

Вот ещё одна животрепещущая тема: мне поручено заниматься проблемой обеспечения детей-сирот жильём. Это сегодня у всех на слуху, занимаются проблемой все, но решается она очень плохо. Мы сейчас проводим контрольные мероприятия в Кемерове. Выездная бригада проверила работу местных властей. Есть соответствующие субсидии из федерального бюджета на цели предоставления жилья сиротам. Но проблема не решается годами, хотя я о ней говорил ещё в начале 2000-х годов, когда был депутатом Госдумы. Те меры, которые принимались до сих пор, нужного результата не дают. Причём в разных субъектах есть свои отличия. Одни покупают квартиры на первичном рынке, другие — на вторичном, третьи специально строят жильё для сирот. Почти везде (возможно, за исключением Москвы) сироты получают жилые помещения только по решению суда. В ряде субъектов — в Приморском, Хабаровском краях, Еврейской АО — даже решения судов есть, но они годами не исполняются. Две проблемы мешают: недостаточное финансирование и большая очередь нуждающихся. Решение этой задачи — в полномочиях минобразования. В ближайшее время мы должны с субъектами РФ предложить комплекс мер, чтобы эту проблему в обозримый период решить.

— А сколько сирот ждут жилья и до какого возраста?

— На 1 января 2019 года почти 270 тыс. детей-сирот стоят на учёте в очереди на жильё. Ждут жилья они подчас очень долго, до старости. Но государство обязано предоставить им его независимо от возраста. В результате проверок мы разберёмся: кто и как получал жильё. И почему его не получают вовремя большинство сирот. Нужно срочно решить проблему, чтобы она не нарастала вновь, ведь сейчас за год очередь увеличивается на 18 тыс. человек.

— За вами, Сергей Иванович, закреплён и нацпроект «Культура». Какие особенности у этого направления вашей работы?

— Принципы работы те же, о которых я уже сказал. К примеру, наша бригада работает сейчас в Московской области: проверяем, как используются субсидии, выделяемые федеральным бюджетом на поддержку и развитие муниципальных учреждений культуры. У министерства культуры такой подход: если субсидия выделена, то её можно использовать в том числе на приобретение музыкальных инструментов. Если на эти деньги купили пианино и поставили его на сцену Дома культуры или в репетиционный зал, то считается, что деньги использованы целевым образом. И эффект от исполнения программы здесь они видят стопроцентным. А если за целый год никто к этому пианино не подошёл и даже крышку не открыл и ни одной песни не спел под его аккомпанемент — то такие подробности министерство не интересуют.

— Да, а может, в том клубе людям нужно было не пианино, а шахматные доски?..

— … Или комплект духовых инструментов стоило купить, так как были желающие заниматься в оркестре и соответствующие специалисты есть, которые могли всё это организовать …

— А что, снизу никаких запросов не поступает в таких случаях? Неужели так вот просто приобретается условное пианино? Без всяких потребностей?

— Бывает и так. Мы сейчас находимся в стадии изучения проблемы. Но точно знаю, что в прежние годы всё происходило именно так. Сейчас наши сотрудники пытаются выяснить эффект от субсидий: а что дало населению посёлка, деревни или городка субсидирование культуры из госбюджета? Обновилась ли их культурная жизнь и в чём? Надо смотреть и на конечную цель госполитики в сфере культуры.

— Сложная у вас задача… Как определить отдачу в финансировании государством культурной сферы? Ведь это область весьма оценочных суждений, интуитивных предпочтений: одному нравится режиссёр Серебренников, другому не нравится то, что он делает в принципе, даже безотносительно к уголовным делам вокруг него. Почему государство должно финансировать подобные эксперименты над театром? А кино? Всегда ли полезно госфинансирование кинематографа? Сегодня это очень горячая дискуссионная тема. Должно ли государство финансировать бездарные киноленты, пусть они и созданы в декларативно-патриотических целях?

— Вопрос ваш понятен. Сфера культуры и её работники сферы не терпят приказного стиля руководства. Закон «О культуре» никак не могут принять, потому что в обществе нет согласия в том, каким он должен быть и что должен регулировать. Обязан подчеркнуть, что в функции Счётной палаты РФ не входит оценка содержания и направленности фильмов, театральных постановок и так далее. Недавно на коллегии СП рассматривался вопрос о расходовании федеральных средств на театральные постановки. Там привели такой пример. Были выделены деньги на постановку в Центральном академическом театре Российской армии. Пьесу поставили, премьера прошла, дали несколько спектаклей, а зритель не пошёл. Вскоре спектакль сняли с репертуара. Деньги вроде потрачены впустую. Но сфера творчества — тонкая. У нас не бывает так, чтобы любой спектакль или фильм получал высокий зрительский резонанс и имел кассовый эффект. Есть, конечно, примеры разной развлекаловки, когда мюзиклы идут десятилетиями и люди ходят на них, и они имеют высокий кассовый результат.

— Но почему государство должно финансировать подобные вещи? Коммерческая культура сама может себя поддерживать на плаву.

— Государство, на мой взгляд, должно поддерживать те произведения искусства или шире — культуры, которые укладываются в идеологию государства, страны, народа, которая исходит из исторических корней. Эти произведения должны воспитывать патриотизм, гордость своей страной, обеспечивать пропаганду национальных целей, популяризацию лучших образцов жизни и деятельности, рассказывать о выдающихся людях, которые внесли весомый вклад в социальное, экономическое развитие страны, в военные достижения. Именно в такие произведения должны вкладываться государственные деньги. Мы недавно обменивались мнениями с коллегами по поводу одного фильма, показанного по каналу «Культура». Это был документальный фильм об истории Великобритании. Надпись в его титрах гласила: «Фильм снят по заказу Би-би-си».

— Как известно, Би-би-си — государственная вещательная компания. Только не российская, а британская.

— И у меня возник вопрос: почему наш государственный канал «Культура», который финансируется из госбюджета, показывает фильм, снятый по заказу Би-би-си?

— Кстати, у меня всё время подобные вопросы возникают, когда я смотрю наши федеральные телеканалы.

— А почему они не показывают фильмы, к примеру, об истории освоения Дальнего Востока? О том, как жили и действовали Пашков, Невельской? Как наши предки Сибирь осваивали? Подобные документальные фильмы вряд ли будут иметь коммерческий успех. Но их можно использовать и в учебных целях — в школах, в колледжах. Вот куда надо вкладывать бюджетные деньги. Скажем, недавно был показан фильм «Тобол». Кассового успеха не имел, но он очень толковый, исторический. Такие фильмы и надо поддерживать министерству культуры. Люди творческие находят современные инструменты для продвижения национальных целей и ценностей, и таких художников надо поддерживать. И в культуре, и в социальной сфере мы будем смотреть, как расходуются деньги и имущество для достижения целей, поставленных перед министерствами, ведомствами, некоммерческими организациями, получающими средства из федерального бюджета. Мы будем выявлять проблемы и негативные тенденции и вырабатывать предложения для органов исполнительной власти по преодолению этих негативных тенденций.

— А в программах, исполнение которых вы будете проверять, идёт ли речь о зарплатах, доходах работников сферы культуры, социальной сферы. Ведь там очень низкие зарплаты…

— Конечно. И мы в СП на это тоже обращаем внимание. На днях на заседании Комитета ГД по бюджету я докладывал нашу позицию по государственным программам. И приводил такие примеры. В госпрограмме «Социальная поддержка граждан» есть такой показатель: отношение средней зарплаты социальных работников к среднемесячному доходу от трудовой деятельности по региону. Плановое значение данного показателя в программе установлено на уровне 100%. Однако показатель не был достигнут ни в 2017-м, ни в 2018 году. На 2017 год плановый показатель был 89,5%, фактически достигли уровня 74,2%. В 2018 году планировалось достичь уровня 100% от средней зарплаты, по факту же достигли уровня лишь 87,4%. В первом полугодии 2019-го этот показатель даже снизился до 86,6%. Численность социальных работников, по данным Росстата, в 2017 году была 127200 человек, в 2018-м — 120800, а в первом полугодии 2019 года — 118500 человек. Люди уходят из этой сферы, потому что низкая зарплата. Скоро некому будет обслуживать инвалидов.

— А какие могут быть предложения о том, как улучшить ситуацию? Ведь даже формальные запланированные показатели в данной сфере не выполняются.

— Если говорить о зарплате, то проблема есть у всех бюджетников, особенно у тех, кто получает её из бюджетов субъектов Федерации и федеральных ведомств, работающих в регионах. Главная проблема — в развитии экономики. Не будем развивать экономику — не сможем повысить зарплату социальных работников. Доходы нужны. Нужны системные меры со стороны правительства по выводу нашей экономики из стагнации. И простых решений этой проблемы не наблюдается. Нужно, как в 1998 году, после дефолта: собрать лучшие силы и умы, чтобы продумать систему мер... А то, что сейчас мы наблюдаем в действиях правительства, никаких идей не содержит, поэтому никаких результатов прорывных нет.

— Если я правильно понимаю, то СП и в данном глобальном направлении подключается к мозговому штурму?

— Да, в том числе.

— Иными словами, перед вами стоит задача формулировать какие-то конкретные предложения по итогам проверок?

— Обязательно формулируем предложения для правительства, чтобы выявленные нами системные проблемы решались. И каждый аудитор в своей сфере должен быть заострён на выявление таких проблем и выработку мер по их разрешению.

— Вы упомянули «экспертно-аналитические мероприятия». То есть у вас появятся эксперты?

— Мы и раньше проводили контрольные и экспертно-аналитические мероприятия. Большинство же было контрольных. Теперь эта пропорция изменится. Проведение экспертизы даёт возможность увидеть общую картину в какой-то конкретной сфере, определить проблемы и предложить варианты их решения. Мы привлекаем к работе большую группу внешних экспертов, прежде всего из научных учреждений. В таком масштабе мы раньше их не привлекали. Это ВШЭ, РАНХиГС, РСПП, Торгово-промышленная палата, аудиторы «Пепеляев Групп», эксперты «Деловой России» и «Опоры». Создаём из экспертов рабочие группы, обсуждаем проблематику, разбираем проблемные вопросы. Эксперты высказывают свои соображения исходя из своего опыта, своих предприятий.

— Вы также курируете нацпроект «Демография». Какие здесь имеются особенности?

— Ситуация с демографией у нас непростая. Многое здесь упирается в ряд факторов. Во-первых, это недостаточное развитие экономики, что приводит к проблемам с трудоустройством молодёжи и получением доходов. У нас в советское время была стопроцентная уверенность в будущем. Если ты нормально учился в школе, окончил институт, по направлению пошёл на производство, успешно работаешь, не пьёшь, не прогуливаешь, не нарушаешь трудовую дисциплину, то твоё будущее обеспечено. У тебя будут квартира, машина, дача, женишься, нарожаешь детей. И молодой человек был уверен в будущем своих детей. А сегодня такой уверенности у большинства населения нет. Что будет завтра? Да, мы нарожаем детей, а что с ними будет? А как мы обеспечим их образованием, работой? Эта неуверенность в завтрашнем дне и является тормозом к тому, чтобы у нас в семьях были дети.

Есть ещё одна причина. Она связана с тем, что у молодого поколения воспитывается потребительское отношение к жизни. Многие теперь рассуждают так: «Зачем мне дети? Лучше мы с женой будем себя обеспечивать, ездить по миру, отдыхать, развлекаться. Зачем связываться с детьми?» Кинофильмами, телевидением воспитывается потребительское отношение к жизни. Если начнём иначе воспитывать молодёжь, будем решать проблемы образования, работы, оплаты труда, то решится и вопрос с демографией.

— А в чём смысл нацпроекта «Демография»?

— Проект включает в себя несколько федеральных проектов. Это и финансовая поддержка семей при рождении детей, и система мер «Содействие занятости женщин», создание условий дошкольного образования для детей в возрасте до 3 лет.

— Детские сады, ясли входят сюда?

— Конечно. Без детсадов и яслей занятости женщин не будет. Федеральный проект «Старшее поколение» — поддержка пожилых людей, федеральный проект «Укрепление общественного здоровья», федеральный проект «Спорт — норма жизни» — вот система мер, предложенная правительством в качестве реализации нацпроекта «Демография». Мы будем все эти вещи мониторить и проверять.

— Ещё за вами госпрограмма «Доступная среда».

— Да, она касается инвалидов, у неё есть несколько направлений. Госпрограмма эта не нова. Её задача — обеспечение доступа во все сферы жизни людей с ограниченными возможностями: в кинотеатры, магазины и т.д., наравне со всеми остальными гражданами. Эта программа уже работает: повсеместно происходит строительство пандусов и подъёмников. Планируется и производится обеспечение инвалидов техническими средствами реабилитации. Есть, конечно, и нерешённые проблемы.

Так, по информации минтруда, количество доступных для инвалидов объектов составило к концу 2018 года более 64%. Однако рейтинг доступности, проведённый Всероссийским обществом инвалидов, показал, что в здравоохранении лишь 23% объектов доступны для инвалидов-опорников. В иных сферах показатель ещё ниже: культура — 21%, образование — 14%. Крайне низок доступ инвалидов к общественному транспорту: к автобусам — 12,1%, трамваям — 12,8%, троллейбусам — 30%.

Мы поставили задачу, чтобы в установленные законом сроки все инвалиды обеспечивались техническими средствами реабилитации (ТСР). На сегодняшний день это далеко не так. Длительность ожидания получения изделия сегодня растягивается до 100 дней, а в ряде случаев значительно больше. Например, в 2018 году выявлены случаи, когда инвалиды ждали кресло-коляску 300 дней. Доля обеспеченных инвалидов составила за 2018 год всего 97,6% (за 2017 год — 98,6%). На начало 2019-го только по Фонду социального страхования задолженность перед инвалидами составляла более 8 млн изделий, увеличившись по сравнению с началом 2018 года на 2,5 млн. При наличии средств и потребности в изделиях конкурентные процедуры не всегда начинаются с начала года, в ряде случаев — только спустя три месяца.

Обеспечение инвалидов ТСР нередко сдерживается недостаточным развитием российского рынка реабилитационной индустрии. Последняя проверка Счётной палаты РФ по обеспечению инвалидов креслами-колясками показала, что позитивных изменений на российском рынке ТСР не происходит, предложение российских производителей не растёт, импортозамещения не наблюдается. В 2018 году 69% приобретаемых изделий были зарубежного производства. По сравнению с 2015 годом это число выросло в 1,3 раза.

— А вы будете контактировать с общественными организациями? Например, есть такая организация «Лига пациентов» — у них исчерпывающая информация по этой теме.

— Обязательно. Мы контактируем с обществами инвалидов, слепых и так далее. Проблема в том, что у нас поменять уже принятое на правительственном уровне решение очень сложно, так как за каждой запятой стоят конкретные суммы.

— А что делается для реализации национальной цели «Снижение в два раза уровня бедности в РФ»?

— Сегодня 18,6 млн человек, или 12,7% населения, продолжают жить за чертой бедности. Самый высокий уровень бедности — в семьях, имеющих детей (22,9%), среди которых больше половины — многодетные семьи (51,1%). Чаще всего, кроме многодетных, с бедностью сталкиваются неполные семьи, семьи с инвалидами, а также люди, которые не могут найти работу. По данным Росстата, 7,7% работающих проживают в малоимущих домохозяйствах. Учитывая, что, по последним оценкам, порядка 15 млн человек находятся в теневой занятости, достоверность этих значений трудно подтвердить.

Бедность определяется прожиточным минимумом. При этом возможность доступа граждан к важным (а иногда жизненно важным) ресурсам, таким, как услуги здравоохранения, образования, культуры, спорта, социального обслуживания, не учитывается. Недоучёт ограничений в потреблении этих услуг, особенно в отдалённых районах и в сельской местности, искажает представление о бедности, не позволяет оценить реальное влияние национальных проектов на достижение поставленных целей.

Меры, уже принятые для борьбы с бедностью, не доведены до логического завершения. В 2012 году президентом России была поставлена задача утверждения стандартов минимальных гарантий доступа к доходам и социальным услугам, включая минимальный гарантированный доход, социальное жильё, семейный отдых, качество питания. До настоящего времени стандарты не утверждены ни для одной социально-демографической группы населения. Один из элементов региональной политики сокращения бедности — предоставление государственной социальной помощи на основе социального контракта. Президент в Послании Федеральному собранию отметил, что такой формой поддержки могут быть охвачены 9 млн малообеспеченных граждан. При этом важно не количество заключённых контрактов, а понимание, что за пределами контракта жизнь участников не станет хуже, что они выйдут на устойчивую траекторию улучшения своего благосостояния.

В 2018 году помощь по соцконтракту получили 309 тыс. семей. На федеральном уровне такая господдержка будет повсеместно вводиться с 2020 года. На это в бюджете предусмотрено ежегодно по 7 млрд рублей.

Мы в СП будем тщательно мониторить деятельность органов исполнительной власти по выполнению решений, направленных на искоренение бедности в России.

Должен отметить также следующее. В последнее время в Счётную палату РФ участились обращения граждан с жалобами на некорректное назначение пенсии, а также с просьбами проверить работу того или иного органа Пенсионного фонда. Например, в июле этого года к нам поступило массовое обращение пенсионеров из Саратовской области о неправильном исчислении им страховых пенсий. Учитывая, что назначение пенсии автоматизировано, то основным риском нарушения пенсионных прав может быть неактуальность отражённых на лицевых счетах застрахованных лиц сведений о страховых взносах или о страховом стаже, которые содержатся в базе персонифицированного учёта.

В конце этого года Счётная палата планирует начать проверку деятельности Пенсионного фонда по организации индивидуального (персонифицированного) учёта и по соблюдению прав граждан на пенсионное обеспечение.

— Да, Сергей Иванович, сфера вам досталась тяжелейшая, но зато благородная: ведь что может быть лучше, чем помогать людям хотя бы в рамках тех полномочий, которые у вас есть. Редакция «Правды» желает вам успехов на этом поприще. Мы обязательно продолжим начатый разговор, как только появятся результаты ваших проверок и экспертиз.