Придёт время святого беспокойства

ВПОЛНЕ можно предположить, что идеалисты, исполненные возвышенного оптимизма, наскоро придумали в энный период истории ветхую декорацию, названную справедливостью, чтобы украсить и успокоить легковерное человечество. Они заменили реальность приблизительно такой сверхизящной формулой: всё идёт к лучшему в прекрасном из всех возможных миров.

Далёкие от прекраснодушия жрецы мировой скорби (пессимисты), обладая внутренней волей, выразили отношение к реальности грубее и глубже: мир идёт от плохого к худшему. Мы все лежим в водосточной канаве, но некоторые из нас видят звёзды там, наверху. Идеалисты не учли, что звёзды эти не зависят от пышных формул, они — истина, как и божеское сострадание и вместе надежда, которые пока ещё удерживают мир в состоянии зыбкого равновесия…

Зло меняло одежды, цвета и оттенки, сущность же оставалась прежней, как и тысячу лет назад. Добро почасту пребывало в непоколебимом и безмолвном нейтралитете и преступно бездействовало, словно бы не желая тратить энергию на недостойного или мелкого противника. Когда оно, добро, вступало в действие, то не доводило дело до конца, нередко останавливалось на половине пути. Не потому ли зло и добро стоят на одном фундаменте, только на разных его краях?

Лишь два раза добро совершило невиданно глобальные прорывы, сотрясая земной шар волей идеи, мужеством и верой миллионов людей. Это были Великая Октябрьская революция и Великая Отечественная война, решившие и судьбу России, и судьбу мира. Октябрьская революция породила строгую справедливость, совестливость, трезвое равенство и разумение с золотой моралью братства наций. Отечественная война утвердила победу, мощь и величие народного государства, хотя уже не было потом на Земле феноменального гения Сталина, и пустота без него ощущалась, точно обломилась часть континента. Но всё же это был благополучный для человечества период не зыбкого, а прочного равновесия, длившегося до начала восьмидесятых годов.

Равновесие надломилось в последующих уродливых зигзагах истории — в предательстве и подлости власть имущих, совершивших неслыханные преступления, поставивших окровавленную Россию в поклонную позицию униженной «подражательной страны». Потому в конце века реформируемая так называемыми демократами и реформаторами страна наша достигла ошеломляющих показателей в антиразвитии экономики, в коварной и беспомощной политике, в разврате идей и растлении молодого поколения, жестокосердии, бесстыдстве и аморальности. И сейчас, как многие соотечественники, я чувствую, что в моё сознание вместилась целая Россия с её болью и страданиями, и я испытываю мучительное состояние душевной тяжести, будто моя Родина стала чужой мне.

Когда я вижу, что исчезает нравственность, то есть люди действуют не по совести, когда любовь стала элементом физическим, то есть превратилась в удовлетворение физических потребностей и переродилась в механическую любовь на обочине любви, когда узаконены в странах Европы, в том числе и в России, сексуальные аномалии, когда омертвляют несравнимую русскую культуру, а школьникам вместо любви к гениям своего Отечества прививают умение раскавычивать и запоминать цитаты из пособий и руководств по порнографии, когда в разбитые окна России дуют ледяные сквозняки, несущие могильные запахи тлена, голода и вымирания недавно самой здоровой и сильной нации, — то я в невесёлые минуты спрашиваю себя: наступит ли наконец пробуждение России, кончатся ли оцепеняющий сон моих современников, их сказочное долготерпение, их как бы усталое безразличие к собственному позору, малодушию, бессилию, кончится ли наше душное погружение во тьму блаженного рабства? Где же предел унижения?

Но в благословенные минуты надежды я всё твёрже и убеждённее прихожу к мысли, что в пришедшем XXI веке произойдёт глобальное изменение на Земле: катастрофы одних политических систем и счастливое возвышение других государств. Я не провидец и всё-таки вижу неминуемый крах сытомещанского монстра за океаном — с его гигантской долларовой паутиной, окутывавшей земной шар многие годы, лопнувшего и сгоревшего во всемирном гневе. И предчувствую его жалкую беспомощность и немощность перед экологической катастрофой, ибо неукротимое обогащение, стремление ненасытно потреблять и владеть всеми ценностями природы, всеми мировыми богатствами всегда заканчивалось в истории гибелью воинственного корыстолюбия.

И вместе с этим падением я вижу возрождённую мою Россию — её пробуждение от дьявольского сна, от наваждения, вижу её в одержимом упорстве обретения былой силы, свободы, одухотворённости и некичливого величия. Это произойдёт не завтра. Россия не сразу, наверное, откажется от положения «подражательной страны», не сразу придёт к решительному осознанию народом собственного пути в XXI веке, собственной идеи и собственной цивилизации, совершенно не совпадающих с задачами цивилизаций чужих.

Но приходит время святого беспокойства. Это значит, что каждому познавшему путь на Голгофу надо кричать «устами своей раны»... Недруги всего русского никогда не услышат похоронного колокольного звона на Руси!