Государственный антикоммунизм

Исполнилось 50 лет с момента введения в ФРГ запретов на осуществление профессиональной деятельности коммунистами и левыми активистами. «Указ о радикалах» 1972 года подавил целое поколение политически активной молодёжи и повлёк за собой тысячи увольнений.

В мае 2018 года — через 45 лет после подписания «Указа о радикалах» — правительство земли Нижняя Саксония представило доклад, в котором немецкая исполнительная власть впервые признала трагические последствия этого нормативного акта для целого поколения политически активных немцев. Ютта Рюбке, уполномоченная по вопросам указа, в предисловии к своему докладу цитирует решение парламента земли, принятое большинством голосов и называющее декрет «бесславной главой в истории Нижней Саксонии». Парламент федеральной земли только 27 лет спустя отменил это постановление, ставшее печально известным в Европе с 1972 года в качестве акта о «запрете на осуществление профессиональной деятельности».

Когда полвека назад канцлер ФРГ от Социал-демократической партии (СДПГ) Вилли Брандт и министры внутренних дел федеральных земель подписали так называемый «Указ о радикалах», это было не началом, а логическим продолжением охоты на коммунистов и левых активистов в Федеративной Республике Германии. Гонения на коммунистов не были при этом чем-то новым — реакционные правые в союзе с СДПГ положили им официальное начало 17 августа 1956 года, запретив Коммунистическую партию Германии (КПГ).

В то время как в послевоенной Западной Германии приспешники нацизма и кабинетные преступники с лёгкостью поднимались по карьерной лестнице, в том числе на высшие государственные должности, постановление Федерального конституционного суда по запрету КПГ привело начиная с 1956 года к 200 тысячам расследований в отношении членов и лидеров партии. В 2004 году адвокат Генрих Ганновер — пожалуй, самый известный защитник представителей левого движения в ФРГ, писал о 2364 приговорах, вынесенных инициативной группой в Эссене после 1972 года, как о «малой части» в сравнении со многими тысячами жертв западногерманской юстиции в 1950—1960-е годы.

«Осуждение, пусть и вербальное, фашизма и милитаризма в первые послевоенные годы сменилось вражеской декларацией против левых», — анализировал в 1977 году нижнесаксонский политолог Юрген Зайферт в своём докладе «Основной закон и реставрация». После первых послевоенных лет, когда коммунисты участвовали в парламентской комиссии по разработке Основного закона ФРГ и даже выдвигали министров в ряде региональных правительств, реакционные силы перешли к открытой атаке на КПГ.

На практике это означало, что уже в сентябре 1950 года федеральное правительство под руководством канцлера Конрада Аденауэра решило приравнять работу коммунистических организаций к деятельности нацистских организаций, как отмечает Зайферт: «Таким образом возможность смены капиталистического способа производства была заменена броской, типично прусской идеологической конструкцией: государство должно защищаться в равной степени от «экстремизма» — «правого» и «левого». При этом всем было ясно, что главный враг — один, им были, безусловно, коммунисты».

Аденауэра фактически поддержали социал-демократы, отказавшись от идеи общего левого политического лагеря; эта политика была закреплена решением руководства СДПГ в ноябре 1970 года, которое исключало единство действий между коммунистами и социал-демократами. Граница между недвусмысленным, но до тех пор чисто политическим размежеванием и декларацией вражды с юридическими последствиями и санкциями была перейдена в январе 1972 года. Подписав «Указ о радикалах», социал-демократический канцлер подверг коммунистов всем видам репрессивных мер.

Что могло подвигнуть Брандта пойти на объявление врагов, можно только предполагать. В реакционной политической среде, созданной в Западной Германии политикой «рейнского католицизма» консерватора Аденауэра, мэра Западного Берлина, кандидата от СДПГ на пост канцлера Брандта годами клеймили как «предателя родины» за то, что он был в оппозиции нацистскому режиму и вынужден был покинуть третий рейх под угрозой помещения в концентрационный лагерь.

Старые нацистские кадры, нашедшие приют в Свободной демократической партии и Христианско-демократическом союзе, отказывались проявлять уважение к бывшему борцу Сопротивления. Для них он был не Вилли Брандтом, который боролся с фашистами как журналист из ссылки в Норвегии, а «политическим преступником» Гербертом Фрамом (настоящее имя Вилли Брандта), который позорно покинул «Фольксгемайншафт» (в переводе с немецкого — «народная общность» — идеологическое клише нацистской пропаганды).

В 1966 году Брандт стал министром иностранных дел в рамках коалиционного правительства с ХДС/ХСС, возглавляемого Куртом Георгом Кизингером, бывшим пропагандистом НСДАП, сотрудником министерства иностранных дел и связным Геббельса. По мнению сподвижников, Брандт, понимая реалии послевоенной Западной Германии, страдал от комплекса неполноценности и пытался изо всех сил доказать свою принадлежность к немецкой послевоенной элите. Именно поэтому он сделал Карла Шиллера, бывшего члена СА и НСДАП, министром финансов в коалиционном правительстве социал-демократов и либералов, которое он возглавил после выборов 1969 года.

Ещё в бытность мэром Западного Берлина с 1957 по 1966 год Брандт почти в каждой своей речи требовал от своего народа и народа Федеративной Республики уважения и внимания к «американским друзьям». Именно они рассматривали Брандта с конца 1950-х годов как «правого, хорошо замаскированного под левого», и поддержали его «новую восточную политику», ставившую целью «перемены через сближение». Утверждение о том, что Брандт был левым или даже «другом ГДР и СССР», — миф.

«Указ о радикалах» подтверждает, что тем самым Брандт в очередной раз позиционировал себя на «правильной» политической стороне, рядом со своими «американскими друзьями». Канцлер, который провёл свою избирательную кампанию под лозунгом «Больше демократии!», развязал руки спецслужбам ФРГ и судебной системе в охоте на коммунистов и критически настроенную молодёжь.

Последствия этого быстро ощутили на себе подозреваемые из всех классов и социальных слоёв Федеративной Республики. В ходе «проверки соблюдения правил» высшие чиновники, администрации университетов и школ, руководство бундесвера и, наконец, судебные органы решали, является ли кандидат на государственную должность «пригодным для демократии», привержен ли он «свободному демократическому порядку». В соответствии с решением комиссии кандидатуры соискателей утверждались или отклонялись. Также проходили проверки, по результатам которых коммунисты увольнялись с работы. В течение почти 20 лет было проверено около 3,5 миллиона человек. 1250 кандидатов на должность учителя, которые попали под категорию «левых экстремистов», не были приняты на работу, а около 260 учителей были уволены.