Художник-новатор

Расул Рза, 115-летие со дня рождения которого отмечается в эти дни, принадлежал к тем крупным художникам советского многонационального поэтического слова, которые умели и стремились философски осмыслить окружающую действительность, погрузиться в обширный и красочный мир раздумий и чувств, наполнявшийся остроэмоциональными впечатлениями, становившимися предметом поэтических исследований и экспериментов.

  Поэзия Расула Рзы являлась удивительным, причудливым, глубоким, довольно неоднозначно трактовавшимся продолжительным творческим поиском непростых тем и вызовов современности, а также вневременных вопросов бытия. Его творения на русский язык переводили такие прославленные русские советские поэты, как А. Ахматова, А. Жаров, Я. Смеляков, К. Симонов, П. Антокольский, В. Луговской, И. Сельвинский, Д. Самойлов, М. Алигер, Б. Слуцкий, Е. Винокуров, А. Тарковский, М. Дудин, Б. Дубровин, В. Цыбин, Ю. Мориц. Многие его стихи переведены М. Павловой. А вот сам Рза на азербайджанский язык удачно перевёл поэмы «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!», «Облако в штанах» и множество стихов В. Маяковского, поэмы «Полтава», «Граф Нулин», «Гавриилиада» А. Пушкина, «Хосров и Ширин» Низами, «Батрачка», «Гайдамаки» Т. Шевченко, «Демон», «Маскарад», «Тамбовская казначейша», «Измаил-Бей», «Испанцы» М. Лермонтова, стихи Г. Гейне.

«Расул Рза является художником-новатором в нашей литературе, — справедливо отметил в 1960 году его коллега по азербайджанскому советскому литературному цеху, известный прозаик Мирза Ибрагимов. — Он ведёт смелые поиски в области художественной формы, изобразительных средств, поэтического языка. Его работа в этих направлениях продолжается. Несмотря на то что иногда его поиски производят впечатление искусственности, всё же они в своей основе направлены против шаблонных, трафаретных художественных средств. Они продолжают традиции азербайджанской классической поэзии и выдающихся представителей великой русской литературы. Творчество Расула Рзы с каждым днём становится активнее и плодотворнее».

Подчёркивая национальную принадлежность творчества поэта, отмечая особую философию его поэзии, известный литературный критик и литературовед Дмитрий Молдавский писал: «Расул Рза — поэт, связанный с традицией поиска; его роль в азербайджанской поэзии справедливо сравнивают с ролью Владимира Маяковского для поэзии русской, Павло Тычины — для украинской, Назыма Хикмета — для турецкой и т.д. Здесь нет преувеличения. Прошло время, когда стихотворения Расула Рзы вызывали неприятие определённых кругов читателей. Он признан народом и критикой. Его имя в институтских курсах и школьных учебниках. Его стихи читаются и поются. Его переводы признаны классическими. Но «хрестоматийного глянца» на его поэзии нет. Вокруг его стихов идут споры, поиск продолжается. Но у поиска этого есть ориентиры — точные, постоянные, неизменные».

Творчество этого даровитого азербайджанского поэта в действительности не поддаётся однозначной трактовке. Вроде бы он в своих стихах рисовал внешне незамысловатые картины с самым простым сюжетом, оборачивавшимся, однако, необходимостью глубоких раздумий, без которых постичь существо того или иного рисунка не представлялось возможным. Посему поэта не всегда понимали и читатели, и критики. Слишком уж непрост был его поэтический мир, вызывавший потребность не только размышлять, но и сравнивать, сопоставлять, искать какие-либо ассоциации, пояснения, лишь приближавшие к пониманию мыслительных комбинаций Рзы, с годами неизбежно усложнявшихся.

Обратимся, к примеру, к стихотворению «Вечерние мысли» и попытаемся осознать его глубинные смыслы.

  Квантовая теория?

Теория относительности?

Могу обстоятельно

о них рассказать,

исписать об этом

стопу бумаги…

Жаль мне тебя,

Расул Рза! <…>

А мы как закончим

свой жизненный путь?

Быть может,

так и не вступив

на самую близкую из планет,

чтобы там,

вглядываясь в небеса,

далёкой Земле

послать привет?

Жаль мне тебя,

Расул Рза!

(Перевод М. Павловой).

  Согласитесь, это — раздумья философа, и жалость в свой адрес он высказывал не потому, что чего-то сильно опасался, а по той причине, что не находил ответов на многие вопросы, связанные с настоящим и будущим, причём не своего индивидуального, а всего человечества. Да, именно человечества, поскольку квантовая теория и теория относительности, как и научные представления о Земле и о космосе, не могут принадлежать кому-то одному.

Так нам представляются рассуждения поэта, которые он вложил в это стихотворение. А может, он просто-напросто их умело словесно завуалировал? Не исключено, что размышлял Рза о чём-то другом, и мы, конечно, в связи с этим имеем возможность опереться лишь на личные раздумья, навеянные стихами поэта.

Но при этом поэт-философ, писавший на различные темы, не желал отставать и от самого времени, от его вызовов, тенденций, закономерностей, нововведений, настроений. Современность он переносил и в свои стихи, которые не желал видеть только достоянием прошлого. Если меняется время, действительность, то почему же не должна видоизменяться и поэзия?.. Конечно, должна. И в этом нет и не может быть ничего удивительного.

«Часто люди, ревностно защищающие традиции, — отмечал поэт, будучи в зрелых годах, — почему-то ищут их только в прошлом… Встаёт вопрос: разве создавать традиции — монопольное право прошлого? Почему наша действительность, которая во сто крат интереснее, богаче прошлого, не может и не должна создавать новые традиции? То же самое можно сказать о национальном колорите, о поэтическом стиле и слоге. Ведь думать, что нации всё, что могли создать, создали, а средства воссоздания национального колорита давным-давно найдены и искать тут нечего, на мой взгляд, глубоко ошибочно. В нашей действительности, когда так тесно связана жизнь различных народов, когда осуществляются великие исторические замыслы в великой борьбе, вырабатываются такие черты характера, которые, будучи национальными, содержат больше элементов интернационального, чем это было раньше. И жизнь, и язык народа литератор должен видеть в развитии».

Поэзию Рза считал делом непростым, ответственным, требующим особых подходов, выразительных средств, мыслительного и чувственного напряжения. Стихи, был убеждён поэт, никак не могли бы быть следствием праздного времяпрепровождения: «…Они рождаются, трудно, иногда мучительно, пишутся, вычёркиваются, уточняются и выверяются, подыскиваются наиболее точные слова, заново пишутся — и так без конца. Но когда стихи написаны, читатель не должен чувствовать в них авторских бессонных ночей. Ведь когда читаешь великого Пушкина, никогда не подумаешь, что «Евгений Онегин» возник в процессе невероятного напряжения поэта. Кажется, будто человек сел и, глубоко задумавшись, рассказал кому-то всё сразу — от начала до конца. Но ведь так не бывает. Никогда. Поэзия — это постоянный и тяжёлый труд…»

Тяжёлый и далеко не всегда поддающийся каким-то законам и строгим регламентам труд, исходящий от сердца.

  Для врача сердце —

это аппаратура,

для того чтобы кровь

по телу гоняла…

…Для поэта

такого определения

мало.

(Перевод Е. Винокурова).

  «Я ничему и никогда не завидовал, ни один день, ни один миг, кроме весны и птиц, певчих и молчаливых», — говаривал Рза, до последних дней жизни оставаясь творцом дерзновенным, ощущавшим дыхание современности, свойственное по большому счету лишь молодости с её исканиями, борениями и теми противоречиями, из которых и вырастает характер человека и человеческого общества.

С истинно юношеским ощущением уникальности и неповторимости всего сущего — человека, цветка, пролитой слезы, поцелуя женщины, только что сочинённой строки — и стремился жить в лирике Расул Рза. Темпераментно и щедро наполнял он свою поэзию самыми разными подробностями бытия, подкреплённого чувствами и переживаниями. Бытия, дарившего звёзды и землю, бескрайние просторы и полноту их чувственного восприятия.

  Высь и звёзды — все они мои:

Этот край, синь моря,

вечный снег,

Песни, как весенние ручьи,

Всё моё — побеги, хрупкий смех.

А вокруг весна,

как нежный вздох,

Солнца свет — путей моих

причал.

Кажется, что средь больших

 дорог

К сердцу я всю родину прижал.

Звёзды в море падают на дно,

И в душе моей уже давно

Ночь глаза раскрыла —

ночи нет!

Я стою — откройте мне окно!

Сердце мне откройте

на рассвет.

(Перевод В. Цыбина).

  Поэт-загадка, поэт, низвергавший на читателя массу ассоциативных словесных потоков, требовавших не только смысловых, но и морфологических разборов, Рза тем нам и интересен, что его стихи — не прямая констатация свершившегося факта или обдуманного намерения, а только намёки, некие контуры, коды, шифры, сопоставления, приоткрывавшие тайну, но и демонстрировавшие богатство сугубо языковых комбинаций, им всегда широко использовавшихся.

Глубокими и показательными представляются строки Рзы из стихотворения «Мои мысли вслух», ставшего подлинным украшением цикла «Исповедь». В них поэт рассуждал о молодости и старости, которая в его представлении не являлась чем-то грустным, но неизбежным. И в старости, говорил поэт, человек может быть молодым душой и жить полнокровной, содержательной, счастливой жизнью.

  Подозреваю, что стары,

как мир,

мои прозренья,

вспышки откровений…

А то откуда столько набралось

избитых истин, поговорок,

 мнений,

затасканных метафор

и сравнений,

в которых — опыт сотен

поколений?

Как ни крути, а старость —

не в годах,

не возраст нагоняет смертный

 страх!

Полно седых с душою молодой

и молодых с душой

совсем седой.

Не вянет, не седеет, не редеет

живая страсть,

духовная идея, —

всё то, что в сердце,

а не на лице!

Дряхлеет и становится

облезлым

лишь то, что жизнь считает

 бесполезным.

Вот всё, что я хотел сказать

 в конце.

(Перевод Ю. Мориц).

  Поэт не воспринимал не только фраз затасканных и избитых, он не принимал и пустых, бессодержательных слов. «Стоит ему назвать какое-нибудь существительное, как из-за него тут же выплывает другое, смежное или, напротив, контрастное, а там, глядишь, уже и третье обозначается, — подмечал в своё время известный советский литературный критик Борис Рунин. — Достаточно появиться в строке прилагательному, как оно сейчас же влечёт за собой второе, третье, и вот уже вам предложен калейдоскоп всевозможных определительных слов и характеристик.

Как оценить этот безудержный поток образных пояснений, это изобилие определительных вариаций? Всегда ли такая щедрость — благо? <…>

И всё же именно постоянная тяга к разнообразию, страсть к множественным вариациям позволила ему подойти к своей излюбленной теме во всеоружии. Это тема пёстрого многоцветия мира, тема цветного видения и даже цветного мышления, очень органичная для всего творческого облика Расула Рзы. Для него весьма характерно, что стихотворение, в котором рассказывается всего лишь об увиденном из окна городском пейзаже, он считает возможным и нужным назвать «Счастье». Потому что истинное счастье для него радужно в буквальном смысле слова. Оно неотделимо от цвета и света. Счастье — это возможность видеть блеск листвы после дождя, воспринимать оттенки неба, наслаждаться алыми, синими, белыми пятнами в толпе…»

Пожалуй, достаточно характерно и то, что даже беду людскую Рза осмысливал в разных стихах в общем одинаково. И каждый раз это был внезапно возникавший на миг образ слепца, идущего по улице, для которого не существовало окружающего великолепия. А уж с таким отношением к действительности поэт согласиться никак не мог, ведь мир вокруг был так ярок, красочен, что и зрячему невозможно было насытиться богатством соцветий, встречавшихся повсеместно и практически на всём жизненном пути.

Показателен в этом отношении цикл поэта «Краски». В него входят тридцать два стихотворения, являющиеся вроде бы отдельными стихотворными этюдами, но составившими, тем не менее, определённое образное единство. Собственно, каждое стихотворение цикла посвящалось одной какой-нибудь краске, но краска при этом означала здесь не только тот или иной цвет, но и некий ряд явлений одной эмоциональной тональности, одного душевного порыва.

Таким образом, весь цикл возможно рассматривать как некий спектральный анализ внутренней жизни современника поэта, наглядно демонстрирующий диапазон и интенсивность его чувств, логику их движений и столкновений. И это вполне объяснимо, ведь в красках, как и в музыке, имеется свой особенный строй. Поэтому-то каждая краска и воспринимается вестником чего-то вполне определённого, как и того, чего сразу человек осознать и назвать не может. Но каждая краска всё же способна рождать переживания, чувства и ту беспокойную мысль,  которая потом сможет и материализоваться.

Обращение к краскам — для мировой поэзии явление совсем не новое, да и нередкое. И Рза, думается, в этом своём творческом намерении не стремился сделать каких-либо сногсшибательных открытий. Для него куда важнее было представить читателю собственное понимание красок и цветового многообразия. Так, например, Рза представлял себе синюю, точнее кобальтовую, краску:

  Голубое под гнётом чёрного

горя.

Бирюза изысканного стола.

Затаённая злоба моря.

Нитяное озеро на ковре.

Скорбный цвет безответного

 поцелуя.

Полукружье подглазий тёмных.

Клятвы душ вероломных.

(Перевод Л. Тоома).

  Вот такие на первый взгляд абсолютно полярные друг другу явления предстают перед нами. И далеко не каждый человек обратит на них своё внимание. К чему обычному человеку, жившему как в прошлом веке, так и живущему в веке нынешнем, скажем, «бирюза изысканного стола» или «нитяное озеро на ковре»? Да и почему именно озеро, а не какой-нибудь другой крупный природный объект?.. Таких «почему», безответных, при обращении к красочному поэтическому миру Рзы, возникает множество. Посему здесь и остаётся нам только одно: вослед за поэтом «включать» фантазию и смело вторгаться в те жизненные сферы, которые находятся с нами рядом, но остаются зачастую нами незамеченными, как бы оторванными от наших повседневных забот и нашего внимания.

Поэт фактически апеллировал не столько даже к нашему глазу, сколько к имеющемуся у нас опыту, потому прямо и декларировал во вступительном стихотворении свою отправную точку зрения: «Все краски осмыслены, каждый цвет имеет особое содержанье». Но содержание, а вместе с ним и жизненный опыт возможно демонстрировать лишь в конкретном времени, о котором Рза, рассуждая о красках, также вспоминал, хотя при этом напоминал и о том, что «время в его бесцветности» диктует свои правила и установки. В какой-то мере оно воспринималось им даже импрессионистично, ведь всё в действительности основано на мгновенном впечатлении, на промелькнувшем воспоминании. Посему и приводит «Зелёная» поэту на память пейзажи Сезанна, «Голубая» — танцовщиц Дега, «Коричневая» — Гогена на Таити, а «Жёлтая» — ноктюрн Дебюсси.

Разговор о красках и красочности поэзии Рзы можно запросто и продолжить, расширив его теми особенностями, которые встречались в поэзии поэта, связанной с описанием родного края, всегда прекрасного и молодого Азербайджана.

  Карту взглядом окину. И вижу:

гигантской птицей,

крылья свои распахнувши

над Каспием в полный разлёт,

виднеется Азербайджан,

желающий опуститься

на бурные волны,

на синь беспокойную вод.

Он — сокол. Клюв его в волнах,

а крылья его в поднебесье.

Создать бы такую картину —

 я б звуки

и краски нашёл, —

чтоб выразить музыку моря

и крыльев стремительных

песню.

Имя — поэзии гордый орёл.

(Перевод В. Цыбина).

  Начав писать в конце двадцатых годов, Рза увлечённо будет создавать и стихи исключительно гражданственные, патриотичные, наполненные любовью к социалистическому Отечеству, к великим вождям Ленину и Сталину, к Коммунистической партии, к советским символам и святыням. Ряд его стихотворений посвящён революционному движению в капиталистических странах, борьбе народов за своё национальное и социальное освобождение. Среди них назовём «Останови палачей», «Мадрид», «Си-Ау», «Зарево освобождения», «Матери Назыма Хикмета». С известнейшим турецким поэтом-коммунистом, кстати, Рза многие годы дружил.

Поэтом была написана замечательная поэма «Ленин», в 1950 году отмеченная Сталинской премией третьей степени. И к её созданию он отнёсся чрезвычайно ответственно, о чём рассказывал в очерке «Из автобиографии»: «Ещё в конце 30-х годов я твёрдо знал, что буду писать поэму о Ленине. Передо мной был опыт Маяковского. Это вдохновляло и тревожило меня.

Главная трудность работы над поэмой заключалась в том, что нельзя было о Ленине писать так, как писали малые и большие поэты о великих исторических личностях. Ленин не имел себе равного в истории. Ленин — пролетарский вождь, основатель самой могучей партии — партии коммунистов. О нём надо писать правдиво, без пышности, просто, как просто и правдиво дело революции».

Так Рза свою поэму о вожде и написал. При этом в ней прозвучало и его «понимание традиции и новаторства». Пожалуй, примечательно и то, что поэму Рза начнёт с посвящения, которое адресовалось русскому народу, подарившему миру великого Ленина. Это посвящение, конечно, объясняется и тем, что поэма писалась в первые послевоенные годы, трудные, но духоподъёмные. Годы, когда благодаря мудрому и всецело справедливому напутствию Сталина о величии русского народа как народа государствообразующего, о нём так говорили не только в многонациональном Советском Союзе, но и во всём мире.

  От захватчиков кровавых

мир оборонившему,

знамя дружбы,

знамя братства

над вселенной взвившему,

близким солнцем коммунизма

Землю озарившему,

беззакатный, вечный гений

Ленина

взрастившему, —

гимн победный,

стих певучий —

русскому народу —

слава!

(Перевод А. Тарковского).

  Посвящал Рза свои стихи и товарищу Сталину, которые сегодня можно встретить лишь в сборниках его стихов, опубликованных до разворачивания пресловутой кампании по борьбе со сталинизмом. Одно из них — «Голос миллионов» — звучит довольно выразительно и проникновенно:

  Ленина славный соратник!

Вождь, закалённый в борьбе!

Все племена, все народы

Руки простёрли к тебе!

Ты, наш боец неустанный,

Бьёшься за счастье людей,

Вверены судьбы людские

Воле могучей твоей.

День созерцая грядущий,

Взор твой глядит сквозь века,

Силе твоей всемогущей

Трудность любая легка.

Ты, светоносный наш гений,

Ты, наш Простой Человек,

Знамя высоких стремлений

Поднял над нами навек!

Ты — наше светлое имя,

Ты — всех желаний венец,

Ты — нашей армии мира

Пламенный вождь и боец!

(Перевод А. Кочеткова).

  Участник Великой Отечественной войны, Рза, естественно, немало произведений создал и в ходе самой войны. О ней он будет писать и после долгожданной Победы. На всю жизнь он запомнит и свои фронтовые будни, начавшиеся в конце 1941 года в боях за Крым. На Керченском фронте, где он находился в качестве военного корреспондента фронтовой газеты «Боевой натиск» (позднее «Боевая крымская»), Рза повстречается и подружится с известным русским поэтом Ильёй Сельвинским, который переведёт на русский язык его первое военное стихотворение, написанное в Крыму и названное «Бахтияр». Посвящено же оно было соплеменнику-герою и напечатано в газете «Боевой натиск».

«Мои очерки и стихи появлялись как во фронтовой, так и в республиканской прессе, — вспоминал годы спустя поэт. — Тогда же я начал писать повесть «Дневник лейтенанта Байрама». В Крыму познакомился с замечательным русским писателем Павленко».

«Война была не только школой мужества, но и великим испытанием моральных качеств для всего народа и для каждого из нас. Она дала нам, писателям, возможность заглянуть в такие глубины человеческой души, которые трудно, почти невозможно разглядеть в обычное время».

А вот о долгожданной Победе Рза напишет в 1949 году своё известное стихотворение с красноречивым названием «День Победы».

  Твоей сверкающей весны

не увядает сад,

Народы мира на тебя

с надеждою глядят.

Отрады сердца моего

 не уместить в груди,

Живи, Освобожденья день,

и в сердце песнь буди!

С весною ты пришёл в мой дом,

в родной Азербайджан, —

Душа слагает о тебе

восторженный дастан.

(Перевод В. Луговского).

  Нельзя не упомянуть и призывное стихотворение «Есть в мире страна», написанное поэтом в послевоенном 1946 году. В нём Рза выразит свою искреннюю любовь к большому социалистическому Отечеству:

  Есть в мире страна,

что от северных льдов

Раскинулась

до прикаспийских садов.

Зовётся

Страною Советов она,

Струится

потоками света она,

Весенним цветеньем

одета она,

Стоит от Невы

до Тибета она, —

И голосом Сталина

к миру зовёт

Все страны планеты

советский народ.

(Перевод П. Железнова).

  Поэтическое наследие Рзы велико, им написано порядка полста книг, выходивших на родном азербайджанском и русском языках, а также на многих языках народов СССР и зарубежных стран. Не менее интересно читаются и его прозаические выступления. В них он рассуждал на многие темы, волновавшие его как национального и интернационального художника, творившего во имя высоких идеалов добра, социальной справедливости, дружбы народов.

«Любая культура развивается на национальной основе, — был твёрдо убеждён поэт, — но она обязательно связана с культурой соседних народов. Раньше все контакты ограничивались только Ближним Востоком, а позднее, конечно, очень много доброго принесла нам русская культура. Сейчас границы невероятно расширились. За годы Советской власти в Азербайджане произошли гигантские сдвиги. Раньше мы даже спички, даже иголки ввозили в свою страну, а сегодня продукция Азербайджана экспортируется в шестьдесят-семьдесят стран. Расширились экономические, политические и культурные связи республики. Всё это расширяет кругозор современного человека, воздействует на творчество, на культуру, в частности и на поэзию. В результате происходит обогащение одной культуры другими, возникает органическая духовная связь разных народов, особенно если эти народы, как наши советские, объединены единым общественным строем, единой целью. Вот почему за последние десятилетия мы развиваемся так стремительно. Влияние советской культуры, культуры социалистических стран и всего того прогрессивного, что имеется у всех народов мира, способствует расцвету нашей национальной культуры.

<…> Если коснуться нашей поэзии, то в дореволюционном азербайджанском стихосложении была строго определённая форма стиха. Нарушил её только гениальный Низами, написавший роман в стихах. Сейчас поэты используют всё богатство формы, всё жанровое разнообразие. Конечно, это развивает поэзию, развивает родной язык. Советская власть принесла нам грамотность. Народ стал читать, учиться, книги стали печататься большими тиражами…»

Большой и содержательный путь прошёл вместе со своим народом поэт. Поэт-новатор, поэт-философ, поэт-трибун, поэт-лирик. По достоинству были оценены его заслуги и государством. Расула Рзу удостоили высокого звания Героя Социалистического Труда, наградили тремя орденами Ленина, орденом «Знак Почёта», он стал лауреатом Сталинской премии. Родной Азербайджан присвоит ему звания заслуженного деятеля искусств республики и народного поэта Азербайджанской ССР, крупным общественным деятелем которой он являлся (в 1946—1950 годах работал министром кинематографии и многократно избирался депутатом Верховного Совета Азербайджанской ССР). В общем, жизнь Расул Рза прожил более чем достойную. Живёт и память о нём. Живо, по-прежнему привлекательно и его творческое наследие. Значит, так тому и быть!