«Революционер по природе своей»

Так отзывался о своём друге — великом русском живописце Сергее Иванове — Михаил Нестеров. Тот не дожил до Великой Октябрьской социалистической революции — скончался в 1910 году. Но в том, что приветствовал бы её «звоном щита», нет сомнений. Об этом свидетельствуют вся суть жизни патриота России, его многочисленные картины. В частности, такие как «Расстрел», «Забастовка», «Митинг 18 октября», «Едут. Карательный отряд», «Агитатор в вагоне» …

Однажды услышал от жительницы деревни Свистуха Светланы Каплиной: «А знаете, здесь сохранился дом русского живописца Сергея Васильевича Иванова? Могу познакомить с его праправнуком по материнской линии Сергеем Кукушкиным». Познакомила.

Сергей, названный этим именем в честь именитого пращура, очень похож на него, стал моим экскурсоводом по имению.

— Тем, что моя семья и я живём в этом прекрасном природном оазисе, мы обязаны друзьям прапрадеда — братьям-живописцам Васнецовым. Как-то они заманили его сюда, он был очарован красотой высокого, лесистого берега реки Яхрома рядом с деревней Свистуха и весной 1903 года купил у владельцев здешней земли Головиных — купчая хранится у нас — участок в 8,5 десятины в четырёх километрах от железнодорожной станции Деденёво — поездом и добирался потом сюда. Сам спланировал дом и вместе с плотниками поставил его. Позже ещё и пристройки сделал. Вот, любуйтесь красавцем-долгожителем, стоит уже 114 лет.

— А это что за бревенчатый теремок с резными наличниками?

— Таких он возвёл вокруг дома под железной крышей четыре. Сохранились три. Это летние мастерские размером 6 на 6 аршин. У каждой единственное окно во всю ширь стены: оно выходит только на одну сторону света — на север, восток и запад. Одна была зимняя с окном на юг. Мольберты стояли в каждой, вслед за солнцем живописец переходил из мастерской в мастерскую: свет помогает художнику творить.

Кроме того, сотворил себе передвижную мастерскую, поставил на сани. Отапливалась она двумя громадными керосиновыми лампами с металлическими трубами. Выбирал пейзаж, подвозил к облюбованному месту возок и, глядя из окна, рисовал.

Натурой для картины «Поход Войска Московской Руси. XVI век», например, послужил склон Яхромы. По снегу катит большое воинство москвитян. На переднем плане — ополченцы в ярких, разноцветных одеждах с пиками и клинками в руках. От полотна веет уверенностью в силе и мужестве русичей, что поход их завершится победой.

В бревенчатых мастерских три года писал картину «Семья». На ней есть и образы жителей Свистухи.

Посадил аллею лип и елей. Посмотрите, как они, долгожители, взметнулись ввысь!

Кормились с огорода, держали корову. Отложив кисть, художник брал в руки косу и заготавливал на зиму для бурёнки сено. Помогали отцу сын Василий и дочь Мария.

Умер Сергей Васильевич 46 лет от роду от сердечного приступа здесь, в этом вот доме. В крайней бедности.

В 1920-м землю экспроприировали. Вдова художника, моя прапрабабушка Софья Константиновна написала жалобу наркому просвещения Анатолию Луначарскому. Наверное, напомнила об участии мужа в Декабрьском восстании 1905-го, о картинах «Расстрел» и серии разоблачительных произведений о переселенцах. Часть земли — 1,5 десятины — вернули.

После смерти вдовы прапрадеда в 1936 году управлять имением стали его дочь Мария и зять Александр Яковлев. В 50-е годы прошлого века в мастерских художника жили летом гости. В частности, будущие известные советские физики Ландау и Теодорчик. Любил отдыхать в одной из избушек и фельетонист газеты «Правда» Давид Заславский.

После приватизации усадьбы в 1992 году её поделили между шестью наследниками. Появились новые дома.

… «Революционер-художник», — писали советские исследователи наследия Сергея Иванова. А. Ф. Дмитриевский считал: «Пожалуй, ни один художник не отразил в своём творчестве социальные противоречия, конфликты и массовые движения России конца ХIХ начала ХХ века, как Сергей Васильевич Иванов».

В 1880-е годы началось массовое переселение безземельных крестьян из центральных губерний России на окраину империи, чаще всего в Сибирь. Шли пешком, двигались на телегах, порой в товарных вагонах по железной дороге. В долгой дороге их ожидали тяж-кие испытания, полуголодная жизнь, болезни, смерть. А в конце пути нередко наступало жестокое разочарование: «вольные, благодатные земли» оказывались мифом.

Студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества Иванов берёт свидетельство «на проезд и жительство» в губерниях России, вливается в ряды переселенцев. Художник и критик Сергей Глаголь, друг Иванова, писал: «…Десятки вёрст прошёл он с переселенцами в пыли русских дорог, под дождём, непогодой и палящим солнцем в степях, много ночлегов провёл с ними, заполняя свой альбом рисунками и заметками, много трагических сцен прошло перед его глазами, и в голове сложился ряд картин, действительно способных нарисовать картину русских переселений».

Вот этот ряд: «На новые места. Русь идёт!», «Переселенцы. Ходоки», «Обратные переселенцы», «Переселенка в вагоне», «В дороге. Смерть переселенца» ...

Картина 25-летнего Сергея Иванова «В дороге. Смерть переселенца» прославила его. Павел Третьяков прямо на выставке приобрёл её для своей коллекции.

— Между прочим, в книге Леонида Ильича Брежнева «Целина» среди иллюстраций — две картины прапрадеда: «В дороге. Смерть переселенца» и «Обратные переселенцы», — продолжает рассказ Сергей Кукушкин. — Крестьянские обозы отставали в пути один за другим. Страшная картина — смерть переселенца! Стоит одинокая телега. На земле — прикрытое холстиной тело кормильца семьи: на груди икона. Рядом убивается от горя жена, испуганная дочка таращит глаза. Безлюдная, выжженная солнцем степь, нелепо торчащие вверх оглобли кричат о безысходности этой крестьянской семьи, о человеческой трагедии.

… Во время революции 1905 года Сергей Иванов был не просто свидетелем событий, но и активным участником. Вносил в здания Московского университета на Моховой улице, превращённые в лазарет, раненых студентов. Накануне Декабрьского восстания рисовал жандармов и казаков, расположившихся возле Кремля. Потом написал картину «Конные жандармы во дворе Московского университета во время студенческих волнений». Хоронил Баумана. Сохранился альбом набросков, этюдов к картине «Похороны Баумана».

Тогда же, по горячим следам восстания, написал картину «Расстрел». На полотне — площадь, на белом снегу лежат двое убитых, лицами навзничь, мужчина и женщина. Справа — колонна демонстрантов с красным флагом. Слева, окутанная дымом от выстрелов, шеренга солдат. Собачонка, напуганная пальбой, убегает прочь…

За такое обвинение властей в убийствах художник мог угодить в тюрьму. Вот почему он, обернув опасное полотно тканью, хранил его в тайне не только от жандармов, но даже от членов семьи. Лишь после смерти Сергея Васильевича его вдова нашла свёрток с картиной без названия. Название «Расстрел» дано уже в советское время.

Арестантская тема волновала художника. Русский народ всегда жалел заключённых, помогал им. Недаром в известной песне есть слова: «Хлебом кормили крестьянки его, парни снабжали махоркой». «Беглый», «Этап» и другие картины пронизаны сочувствием к страждущим, обвинением обществу.

С 1885 года Иванов увлёкся историческими работами под воздействием «Истории государства Российского» Николая Карамзина. Будучи противником самодержавия, написал картину «Царь. XVI век». Это — иллюстрация «Песни о Потоке-богатыре» Алексея Толстого. На двух эскизах начертаны одни и те же слова: «То земной едет бог!».

Напомню отрывок из той песни:

Вдруг гремят тулумбасы;

идёт караул,

Гонит палками встречных

с дороги;

Едет царь на коне,

в зипуне из парчи,

А кругом с топорами

идут палачи, —

Его милость сбираются

тешить,

Там кого-то рубить

или вешать.

И во гневе за меч ухватился

Поток:

«Что за хан на Руси

своеволит?»

Но вдруг слышит слова:

«То земной едет бог,

То отец наш казнить нас

изволит!»

Возле избушки-мастерской художника Иванова фотографирую Сергея Кукушкина и, поблагодарив за интересную экскурсию, собираюсь уходить. Вдруг слышу:

— А теперь пройдёмте к могиле Сергея Васильевича. Вот она. Тогда, в августе 1910-го, его похоронили на кладбище при Спасо-Влахернском монастыре в Деденёве. В 1936 году там же обрела вечный покой и его супруга. Но когда началось строительство канала имени Москвы, как он теперь именуется, территория была занята техникой, палатками, тесня могилы. К тому же канал отделил Свистуху от Деденёва водой. Родственникам приходилось ходить на кладбище из деревни далёким окружным путём. И решено было перезахоронить Ивановых. Прах их кремировали, урны привезли сюда. Каменное надгробие по эскизу Аполлинария Васнецова изготовили студенты Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Старорусским шрифтом, как видите, выбито: «Академик живописи Сергей Васильевич Иванов» и даты его рождения и смерти. А сбоку, на торце камня: «Товарищу своему — Союз русских художников», одним из основателей которого он был.

… В журнале «Солнце России» (№ 29, август 1910 года) был напечатан некролог. Публицист Николай Шебуев по случаю кончины Сергея Иванова написал: «Жил он народным горем… Горем Руси старинной и нынешней… Умер громадный художник… А вы… А мы… Сознайтесь, ведь вы почти ничего не слыхали о нём».

Вполне злободневные слова! 2014 год — год 150-летия великого русского живописца — был объявлен указом президента Путина Годом культуры Российской Федерации. Среди основных целей — «сохранение культурно-исторического наследия страны». Может, организовали выставку творений «громадного художника» (последняя была при Советской власти)? Нет, даже словом не обмолвились о круглом юбилее академика живописи. И понятно почему: как же — революционер-художник, «революционер по природе своей» … Либералы предпочли замолчать «седой» юбилей академика живописи.

Жители деревни, в отличие от властей федеральных и региональных, чтут память великого живописца. В его честь названа одна из улиц — Художественная. В год 150-летия со дня рождения Сергея Васильевича заложена Ивановская аллея. Рядом с его липами, елями люди посадили другие деревья. Установили памятную доску: «Ивановская аллея».