Искусство и халява

Мы зачастую повторяем какие-либо фразы просто как набор звуков, позабыв об их содержании. «Искусство требует жертв», — например, говорим мы. И при этом порой не хотим платить за искусство ни на частном уровне — досугом и напряжением сопереживания, ни на уровне государственной поддержки творчества и творцов. И все чаще получаем вместо красоты халяву. Но красота, подобно цветку, взламывающему асфальт, все же пробивается к нам.

В начале апреля в жизни музыкальной культуры состоялись два события, одно из которых, на мой взгляд, олицетворяет халяву, другое — искусство.

В клубе «Манхэттен экспресс» открылся фестиваль-марафон «Столичный». Акция была широко разрекламирована и, на первый взгляд, имела самые привлекательные цели: отвлечение молодежи от ее бед и пороков, борьбу с наркотиками.

И первое впечатление на пресс-конференции было самым благоприятным. Авторы проекта, участники креативной (по-русски — творческой) группы «Шварц» предстали перед журналистской братией умными, подкованными, раскрепощенными. Ребята из групп «Ногу свело» и «Несчастный случай» прямо-таки заражали своим весельем. Благообразные представители спонсора фестиваля, пивкомбината «Очаково», располагали к себе обилием выставленной для дегустации продукции и заявлением о полной бесплатности прохода на концерты. Но что-то было не так. Потом ощущение оформилось: пир во время чумы.

Настоящий рок с момента зарождения в 60-х был явлением социальным. Борьба за мир, за социальные права — без всего этого не представишь «Битлз» и иже с ними. Вьетнам во многом был остановлен рокерской молодежью. А декларировать в нищей, оскорбленной стране, да еще во время безумной войны, принципы расслабленной веселости — аморально. Юрий Шевчук поехал в Белград. Его «ДДТ» — это рок, пусть непричесанный порой и эпатажный, но честный и совестливый. А сведенные при несчастном случае ноги — что-то другое. «Живая музыка, халявный вход и прекрасное настроение — наши основные принципы»,— утверждали устроители фестиваля. Им вторил лидер «Ноги» Максим Покровский: «Да бросьте вы выдумывать умные вопросы. Все понятно — вы пришли нагрузиться пивком на халяву. Молодежь на халяву послушает московские группы».

Каков замах, таков и удар. Бродили по клубу чем только не накачанные парни и девушки, совершенно не слушая музыку, что, впрочем, все равно было невозможно — акустика не позволяла. С бесплатностью тоже не вышло — привлеченные рекламой ребята бесцельно толклись на улице. Вот и вся халява.

На следующий день в Большом зале консерватории состоялся концерт Государственного академического симфонического оркестра под руководством Евгения Светланова. Ну что же такое творится у нас с освещением, с рекламой подобных явлений! Каждый такой концерт — это память на всю жизнь для меломана, и бывают они ох как нечасто. А тут — далеко не полный зал, при том что программа была совершенно небывалой. «Любовь и смерть» — назывался концерт. Большие проблемы, большое искусство. Фридерик Делиус в интермеццо «Прогулка в райский сад» доказал, что нежность и изысканность — конек не одного лишь его современника Дебюсси. Мечислав Карлович в симфонической поэме «Станислав и Анна Осьвецимы» был менее симпатичен публике. Никто, конечно же, не вправе попрекать маэстро Светланова: слишком много прекрасной музыки внес он в нашу жизнь. Но не стоило ли бы ему искать новые, неигранные пьесы не только в пыльных библиотеках, но и у современных авторов России? Ведь те композиторы, кто не успел «попасть в обойму» при Советской власти, совершенно неизвестны публике — а какие есть таланты!

Относительную неудачу с выбором поэмы Карловича искупило и затмило феноменальное исполнение Третьей симфонии Артюра Онеггера — сочинения с ярко выраженной антивоенной направленностью. После исполнения я не мог не спросить Светланова:

— Понятно, что вы готовили эту программу не один день и, выбирая произведения, не могли знать о бомбардировках Югославии. Но верно ли впечатление, что, исполняя Онеггера, вы думали о балканской войне?

— Дело в том, что эта программа, как и все мои программы за 50-летнюю деятельность, продумана и имеет тему, пронизывающую соединение разных сочинений. Я старался избегать механического сочетания пьес и тем более шлягеров — им было отдано место в свое время. Сколько музыки неоткрытой, неизвестной или незаслуженно забытой незаслуженно лежит на полках! Моя цель была всю жизнь хоть поне-

множку вносить свою лепту в их открытие. Отвечая на ваш вопрос, я был бы нечестным, если бы сказал, что предвидел в третьей части симфонии войну в Югославии. Но предвидел ее не я, а предвидел великий Онеггер. В этом его сила и сила искусства. И сегодня, уверен, во время исполнения о войне думал не только я — о ней думал каждый.