ЗАЩИТНИК РОДИНЫ
24 мая нынешнего года исполнилось бы 95 лет ветерану Великой Отечественной войны, кавалеру многих боевых и трудовых наград, почётному гражданину города Ярославля В.С. Дябину.
Помнится, в канун 65-й годовщины Победы советского народа над фашизмом напросился в гости к прославленному фронтовику.
Чистота и порядок в доме ветерана войны, как говорится, образцовые. Ничего лишнего – шкаф с книжными полками, диван, два стула. На стенах – полотна известных ярославских художников. И фотографии, которые сразу привлекли моё внимание.
- О них чуть позже, - с улыбкой говорит Владимир Степанович, жестом приглашая за небольшой журнальный столик, на котором аккуратными стопочками разложены тронутые временем документы. – Сначала – вот это.
В руках держу пожелтевшую фотографию молодого красивого военного в пилотке с двумя кубарями в петлицах. На обороте чернилами надпись:
«Выпускник Тамбовского кавалерийского училища имени 1-й Конной армии лейтенант Дябин Владимир Степанович. В должности командира пулемётного эскадрона станковых пулемётов «Максим» 116-го кавалерийского полка 31-й отдельной кавалерийской дивизии принимал активное участие в оборонительных, а затем в наступательных боях под Москвой в октябре-декабре 1941 года, а также 31 декабря 1941 года в освобождении города Калуги от немецко-фашистских войск».
- Так Вы кавалеристом были? – спрашиваю с удивлением.
- Ещё до войны поступил в кавалерийское училище, окончил его комэском. А вот войну заканчивал танкистом. Такая уж фронтовая судьба.
Оценив моё нетерпение, с улыбкой продолжает:
- Кавалеристы делились на «сабельников» и пулемётчиков. Это те, что на тачанках. В обеих ипостасях побывал. И сабелькой пришлось помахать, и «максимушку» потаскать, - под шестьдесят кило со снаряжением. В основном, рейды по тылам врага совершали, причём почти всегда по ночам. Ведь главное дело конницы – внезапность. Километров по пятьдесят, бывало, наматывали на сутки. Налетим, разгромим штаб или какое соединение, и – нету нас. Ищи-свищи. Немцы нас, «казаков», очень боялись и ненавидели. И это всё как раз под Москвой и было, ещё до наступления. Отступали, конечно, вместе со всей армией от Тулы на Целиноград, на Новомосковск к Кашире. А вот с Каширы для меня и началось то самое наступление, когда погнали немцев неостановимо.
Попросил Владимира Степановича показать награды. Достаёт из шкафа китель с полковничьими погонами, на котором рядом с орденом Ленина красуются ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, два ордена Красной Звезды, ордена Дружбы народов и «Знак Почёта», множество медалей, среди которых «За труды во благо земли Ярославской» 1-й степени.
- Трудовые ордена получил за послевоенную работу по увековечению памяти наших погибших солдат, за реконструкцию и восстановление Воинского мемориального кладбища в Ярославле, - говорит супруга Владимира Степановича, тоже фронтовичка, кавалер боевых наград Раиса Николаевна. – Кстати говоря, он был инициатором зажжения первого в СССР Вечного огня в 1960 году в посёлке Первомайский Тульской области.
Ветеран протягивает мне пожелтевший лист бумаги с машинописным текстом и заголовком «Служебная характеристика на гвардии майора В.С.Дябина», где сказано: «Битва под Москвой, рейды по тылам врага в районе Вязьмы, затем Западный фронт: бои за Харьков, взятие Киева, Житомира, Луцка, освобождение Украины, Белоруссии, Польши…»
На минуту задумывается, продолжает, полистав объёмную рукописную книгу:
- Между прочим, первыми ворвались в Калугу конники нашей 31-й кавалерийской дивизии, за что ей уже в первой половине января 42-го было присвоено звание гвардейской. До сих пор гордость переполняет, как вспомню торжественное построение… Кровопролитнейшие бои были за освобождение Вязьмы. Такого количества немецких трупов никогда потом не видел за всю войну. Ненависти к врагу накопилось столько, что с голыми руками готовы были идти в бой. А мы всё время двигались вперёд, отрывались от баз снабжения. Подножным кормом лошадей кормили. Сами не доедали, а коней боевых подкармливали из своего продпайка.
Голос Владимира Степановича дрогнул, а Раиса Николаевна, погладив ладонь мужа, уважительно сказала:
- До сих пор клички всех коней в полку помнит!
- Здесь ничего странного как раз и нет, - успокаивается фронтовик. – От него, от коня, зависит многое, если не всё. Вот однажды – это как раз в районе Вязьмы – послали нас с ординарцем установить связь с соседним подразделением. И вот в какой-то деревеньке напоролись на немцев. Те сначала бежать при виде конников, а потом видят, что нас двое – и в кольцо брать. Вот кони нас тогда и унесли от верной смерти. Как тут не отдашь последний кусок боевому товарищу! Да и потом, когда несколько суток к своим пробивались, коней берегли, как своих родных. Кругом немцы, а у нас – ППШ у ординарца да мой лейтенантский ТТ. Потом, правда, «щмайсерок» фрицевский раздобыли с парой магазинов… А двенадцатого февраля меня сильно контузило. Отправили в госпиталь, да через пару дней я сбежал оттуда. Попал в 1-й гвардейский кавкорпус, куда вошла затем и наша 31-я кавалерийская дивизия. Вот тогда и назначили комэском.
Задумчиво цитирует из Юлии Друниной: «Растут в степи солдатские могилы. Идёт в шинели молодость моя».
На вопрос, что наиболее памятно, уверенно отвечает:
- Всё памятно. Начнёшь вспоминать, и остановиться не можешь. Опять в те страшные условия погружаешься. Вот и вы мою память расшевелили. Но чаще всего вспоминается, конечно, декабрь сорок первого. Не только я, а вообще все, кто мог держать оружие, рвались на передовую. Тогда я и подал заявление в партию…
14 февраля 2013 года Владимира Степановича не стало.