Разрушение устоев

Как и зачем «реформаторы» уничтожали колхозы

Закономерным следствием контрреволюции, произошедшей под псевдонимом «радикальных реформ» в нашей стране в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого столетия, стало целенаправленное разрушение устоев социализма во всех сферах. В сельском хозяйстве таким устоем была колхозно-совхозная система. Вопреки чёрным мифам, активно распространяемым «реформаторами», она была вполне эффективной.

К ПРИМЕРУ, в год 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции в РСФСР было 12,1 тысячи колхозов и 12,8 тысячи совхозов. В них работали более 10 миллионов человек. Они производили продукции на 75,3 миллиарда рублей. При этом колхозы получали прибыль 4,7 миллиарда рублей, совхозы — 7,9 миллиарда. Существенный момент: 10,4 миллиарда рублей из валового дохода колхозов и 12,9 миллиарда из валового дохода совхозов шли на оплату труда (включая отчисления в централизованные фонды социального страхования и социального обеспечения). Убыточными были 18% колхозов. Казалось бы, это в какой-то мере подтверждает тезис о том, что коллективные хозяйства не отличались высокой эффективностью. Однако в 2017 году, когда подавляющее большинство предприятий, работавших в сельском хозяйстве, находилось в руках «эффективных собственников», убыточных организаций не стало меньше, а даже прибавилось — 18,9%.

В 1987 году сельхозпредприятия имели 117 миллионов га посевных площадей. На них работали 1386 тысяч тракторов, 486 тысяч зерноуборочных комбайнов, 28 тысяч свеклоуборочных машин. Всего в сельском хозяйстве Советской России насчитывалось 59,8 миллиона голов крупного рогатого скота (КРС), в том числе коров — 21 миллион, 39,4 миллиона свиней, 62,9 миллиона овец и коз, 637 миллионов голов птицы (доля поголовья в личных подсобных хозяйствах составляла: 15% КРС, 24% коров, 14% свиней, 23% овец и коз, 28% птицы). Замечу, что по всем этим показателям деятельности сельхозорганизаций, а также по многим другим (в том числе по производству мяса говядины и телятины, молока, яиц, шерсти) капиталистическая Россия в 2017 году так и не смогла превысить результаты социалистического времени.

Советская система имела недопустимый с точки зрения реставраторов капитализма порок — она изначально создавалась в соответствии с принципом, который Сталин назвал «Основным законом социализма»: прибыль не была для неё главным ориентиром; она была нацелена на производство продуктов для удовлетворения нужд общества. Скажем, уровень рентабельности (отношение прибыли к себестоимости) проданных государству семян подсолнечника был заоблачным — у колхозов 268% и 220,8% у совхозов (для сравнения: уровень рентабельности производства КРС был соответственно 4,3% и 9,1%). Однако с позиции интересов общества мясо было нужнее, скажем, семян подсолнечника, и потому технические культуры засевались на 5,9 миллиона га, а кормовые — на 42,8 миллиона га. При реставрации капитализма, где прибыль — солнце в небесах, такая «неразумная» система была обречена на уничтожение.

Рассмотрим, как осуществлялась контрреволюция в российском селе на примере сельского хозяйства Белгородчины, которое и в советские времена котировалось довольно высоко, а ныне стало в России признанным лидером и примером для подражания.

Начало 90-х годов ХХ века доказало жизнеспособность коллективных хозяйств. Похоже, «реформаторы» сами искренне уверовали в мифы своей пропаганды и полагали, что колхозники ненавидят колхозы и что стоит только дать им волю, как все кинутся переквалифицироваться в фермеры, которые — тогда это был главный лозунг контрреволюции в сельском хозяйстве — «накормят страну».

Не кинулись. Хотя коллективные хозяйства в 1990-е годы вынуждены были работать в условиях «режима наибольшего неблагоприятствования» и многие их показатели стали заметно хуже, чем в конце 1980-х, они и в 1995 году по-прежнему оставались основой белгородского сельхозпроизводства. Сельскохозяйственные организации (главным образом ими оставались коллективные хозяйства, агрохолдингов ещё не было и в помине) производили более 61% общеобластной сельхозпродукции. Новоявленные фермеры — 0,9%, так что до воплощения в жизнь призыва «реформаторов» было бесконечно далеко.

И, несмотря на все трудности, коллективные хозяйства продолжали неплохо кормить нашу область. Характерная деталь: в 1995 году сельхозорганизации, как и в советское время, вносили существенный вклад в производство почти всех основных видов продукции. Единственное исключение — картофель, где их доля была исчезающе мала — ме-нее одного процента. Зерна же они производили (здесь и далее округлённо) — 673 тысячи тонн (более 95% общеобластного производства), сахарной свёклы — 2526 тысяч тонн (98%), семян подсолнечника — 151 тысячу тонн (91%), плодов и ягод — 17 тысяч тонн (45%), скота и птицы на убой — 62,8 тысячи тонн (55%), молока — 548 тысяч тонн (70%), яиц — 199 миллионов штук (42%), шерсти — 315 тонн (65%), мёда — 123 тонны (около 10%).

Но, повторю, 1990-е годы стали для коллективных хозяйств действительно лихолетьем. Плановые поставки техники, запчастей, оборудования, горючего остались в социалистическом прошлом, равно как и госзакупки сельхозпродукции по гарантированным ценам. В капиталистическом настоящем, с подачи власти, всё определяла «невидимая рука рынка», которая душила село чудовищным диспаритетом цен: говоря словами председателя одного из коллективных хозяйств, продукцию крестьянина брали за бесценок, а цены на технику, ГСМ, удобрения вздымали до небес. Неудивительно, что значительное число коллективных хозяйств хотя и держалось, но испытывало большие материальные трудности.

И тогда белгородский губернатор Е.С. Савченко «поддержал» их весьма своеобразным способом. В 1999 году он издал воистину судьбоносное постановление №710 «О мерах по экономическому оздоровлению неплатёжеспособных сельскохозяйственных предприятий области». Им он призвал инвесторов для оздоровления находившихся в трудном положении сельхозорганизаций. На деле же на призыв откликнулись преимущественно стаи хищников, которые, вместо вложения средств для восстановления нормальной работы хозяйств, добивали их, наживаясь на этом самым простым способом: разрушая и распродавая всё что только можно.

И в 2000 году многие показатели, характеризующие положение дел в сельскохозяйственных организациях, заметно ухудшились по сравнению с 1995 годом. Начать с того, что теперь они производили только 48,8% общеобластной сельхозпродукции и почти сравнялись по этому показателю с подсобными хозяйствами населения (48,4%). Посевные площади сократились на 99 тысяч га, а удельный вес посевных площадей с внесёнными минеральными удобрениями снизился с 49% до 39%. Количество тракторов в сельхозорганизациях уменьшилось на 4 тысячи (на 23%), зерноуборочных комбайнов — на 1900 (на 39%), свеклоуборочных машин — на 640 (на 31%).

Впрочем, свеклоуборочным машинам и работы сильно поубавилось — в 2000 году урожай сахарной свёклы оказался меньше, нежели пять лет назад, в полтора раза. На столько же снизилось производство молока. И это было далеко не «рекордное» падение производства в сельхозорганизациях. Плодов и ягод было собрано вчетверо меньше, а производство шерсти сократилось вдесятеро. Стадо КРС в сельхозорганизациях уменьшилось по сравнению с 1995 годом на 39% (коров — на 31%), свиней — на 40%, овец и коз — на 86%.

Таким образом, в белгородском сельском хозяйстве была подготовлена почва для интервенции крупного капитала. Она активно началась в середине «нулевых» годов, и с 2005 по 2010 год инвестиции в сельское хозяйство, охоту и лесное хозяйство, как свидетельствует статистика, превысили в сумме 110 миллиардов рублей. Сельхозорганизации давали всё большую часть сельхозпродукции: в 2010 году их доля в общеобластном производстве сельхозпродукции достигла 82,9%, превысив показатель не только середины 1990-х годов, но и конца 1980-х. Однако теперь это были преимущественно крупные капиталистические предприятия.