Как живёшь, русская деревня?

Если немного отъехать от Тамбова, но не в элитные лесные посёлки, давно облюбованные предпринимателями и высокопоставленными чиновниками, а свернуть в обычную русскую деревню, то сразу возникают вопросы об эффективности всевозможных федеральных или разрекламированных региональных программ по улучшению, повышению, благоустройству жизни на селе.

Пришедшие на смену коллективным хозяйствам и фермерам агрохолдинги стремятся к автоматизации производства, и участие человека в их работе сводится почти на нет. Однако если колхоз или совхоз в советское время опекал сельскую местность, создавал необходимые условия для достойной жизни, то агрохолдинги в современной России не заинтересованы в том, чтобы взаимодействовать с малыми предприятиями и местными жителями. В свою очередь государство, выражая интересы правящего класса, делает ставку на крупный бизнес, а не на поддержку сельских территорий, которые постепенно вымирают.

Как сегодня живёт русская деревня? Давайте рассмотрим вопрос через призму историй, рассказанных жителями небольших деревень Тамбовского района, расположенных в 20—30 километрах от областного центра, которые мы с товарищами посетили.

«А ведь самая плодородная земля — здесь»

Несмотря на близость к областному центру и федеральным трассам, первое, что сразу бросается в глаза, — отсутствие дорог ко многим деревням. Точнее, дороги есть на карте и в навигаторе, но рассмотреть их в гуще травы бывает непросто. Неровности рельефа показывают, что когда-то здесь что-то было. На карте обозначена деревенька Герасимовка, чуть дальше — Поповка, входящие в состав Большелиповицкого сельсовета Тамбовского района. В отдалении стоят и развалившиеся дома, намекая, что когда-то здесь была улица, но всё-таки среди разрухи обнаруживаем жилой дом. Ухоженный палисадник подтверждает, что в нём кто-то обитает. И действительно, спустя несколько минут на крыльце появляется пожилая женщина. Здороваемся.

— Вы давно здесь живёте?

— Всю «жизню», — слышим деревенский говорок.

Знакомимся. Бабушку зовут Людмила Васильевна. На бытие она не жалуется, говорит, что продукты покупает в автолавке, которая наведывается в деревню два раза в неделю. Медицина доступна только в виде «скорой помощи», которая приезжает из Тамбова или из Котовска, но приходится ждать долго, а зимой «скорая» может и не доехать, потому что просёлочные дороги не чистят. Спрашиваем: как здесь жили раньше, было ли хозяйство? Людмила Васильевна отвечает: «А как же?! Всё, всё было! Вот там, где посадки, колхоз был и лошади были, а сейчас ничего нет. И работа была: кто доярками трудился, кто на полях свёклу полол».

Рассказывает старушка не очень охотно, мы решаем больше её не донимать расспросами, желаем доброго здравия и едем дальше.

Хозяин следующего дома, представившийся Евгением (на снимке), оказался более общительным.

— Ветеран труда, победитель соцсоревнований, — представляется он. — И у нас дружный коллектив был, сильный. Но в связи с перестройкой все разбежались из деревни. Вот я один остался. Один! И одна женщина здесь, — Евгений показывает в сторону дома Людмилы Васильевны. — Считай ей восемьдесят, а мне семьдесят три года. Вот мы с ней постоянно здесь живём.

Задаём вопрос: а раньше большое село было?

— Глазом не окинешь. Вот от этой горы и туда до конца. Помню, рядом сосед жил — у него много детей было. Да умер он, и теперь дети все в городе.

О повседневной жизни Евгений рассказывает так:

— Раньше здравпункт в деревне работал. Допустим, палец порежешь сильно — и к медичке: она тебе рану обработает и забинтует. А сейчас нет никакой помощи. Только сам, помоешь больное место водичкой — и всё.

Евгений жалуется, что новые хозяева жизни без уважения относятся к родной земле: «Не знаю, к чему это приведёт. Видимо, только к плохому. Вон дом обвалился, пропадает. Жалко! Хотя и новые постройки есть, но их побросали и уехали, деревни угасают. А ведь самая плодородная земля — здесь. Сегодня всё лесом кругом заросло, а раньше такого не было».

Спрашиваем: а был ли сельский клуб?

— И клуб, и здравпункт были, и школа начальная, — бойко рассказывает Евгений. — Ребята в школу ходили. Теперь ничего не осталось.

Евгений начинает в сердцах ругать либералов, которые развалили советский порядок. Заканчивая свой монолог, он как бы подводит итог своей трудовой жизни: «Всё разрушилось. Пенсию я получаю. Про ветеранские говорить не хочу. Чё там? Несколько сотен рублей — что это за деньги?!»

Для справки: в Тамбовской области размер ежемесячных денежных выплат ветеранам труда области составляет всего 320 руб. Вот вам и отношение к ветеранам труда, которые десятилетиями не покладая рук работали на родной земле.

В деревне живут трудолюбивые, сильные люди

Дальше у нас на пути деревня Андреевка. Сразу отмечу, что сегодня в русской деревне живут далеко не маргиналы или только пенсионеры. Расхожие стереотипы о селе неактуальны. Есть трудолюбивые, сильные люди, которые любят свою малую родину. Но без дороги очень сложно: ни почты, ни «скорой», невозможно добраться порой до работы зимой, а ведь некоторые жители трудятся в Тамбове.

Со своей главной проблемой — отсутствием дорог — обращались селяне в разные инстанции. «Я восемь лет хожу к правителям нашим. Вот до губернатора только не добралась, — рассказывает жительница Андреевки Татьяна Петровна, с выходом на пенсию вернувшаяся жить в родное село. — В одном месте немного щебёнки сыпанули — и всё: пыль нам в глаза пустили. Но мы ведь не вчера родились!»

Глава Тамбовского района Алексей Бородин приезжал несколько раз, появлялись и его заместители. Обещали отремонтировать дорогу. Привезли как-то щебень, небольшую кучку выгрузили и торжественно заявили, что доставили 290 тонн, отчитались за шесть вагонов щебня. Однако Татьяна Петровна всю жизнь проработала на железной дороге и прекрасно знает, что такое шесть вагонов.

Неподалёку живёт мужчина 55 лет, представился Александром. На работу ездит на своей «Ниве» в посёлок Строитель под Тамбовом. На вопрос, какие в деревне проблемы, отвечает: «Дороги зимой плохие. Пока не позвонишь, не почистят. Даже «Нива» не всегда проходит, приходится просить фермера, который по соседству ведёт хозяйство, чтобы вытащил на тракторе, а на работу иной раз и пешком хожу».

Из-за отсутствия дороги почту в деревню практически не доставляют. Хотя по телевидению регулярно демонстрируют сюжеты, как в отдалённые места доставляют корреспонденцию то на вертолёте, то на квадроцикле. В советское время почтальону выделяли лошадь — и почта всегда приходила. Теперь в почтовом отделении говорят: вы далеко живёте.

Что такое сегодня комфортная сельская территория? Прежде всего, это обеспечение необходимых условий для жизни, в том числе работы с достойной оплатой. Многие горожане хотели бы жить в сельской местности, но одного желания мало. Даже если помочь человеку построить дом, но вокруг будет разруха, никто в деревню не поедет. Когда в селе нет ни школы, ни клуба, ни магазина, ни почты, ни ФАПа, то о какой комфортной среде можно говорить?

Не благодаря, а вопреки

Следующая точка на нашем маршруте — посёлок Елагино (Богословский сельсовет) Тамбовского района, где мы встретились с многодетной семьёй. Владимир и Галина выросли в этих местах. У Владимира мать 35 лет проработала дояркой, пока здесь был совхоз «Виктория», благодаря которому построены двухэтажная школа, Дом культуры, детский садик. Начавшаяся перестройка и последовавший развал экономики наложили отпечаток и на Елагино. Совхоз просуществовал до весны 2001 года, хозяйству принадлежали 8469,1 гектара земли и свиноводческий комплекс, но на смену пришёл агрохолдинг.

— Всё развалили, — вспоминает Галина в ответ на нашу просьбу рассказать о своей жизни. — Тут хозяйство было — стадо коров, лошади… Сейчас всё в ужасном состоянии, «Русагро» захватило поля и всё остальное.

Как и во многих деревнях, в которых мы побывали, дороги зимой чистит не местная администрация, а соседствующий фермер. Сельсовет почти не участвует в жизни сельчан. На просьбы о помощи многодетной семье, как правило, поступают отказы. Галина живёт в доме, построенном в 1902 году, он нуждается в серьёзном ремонте. На просьбу признать его аварийным или помочь сделать ремонт глава сельсовета отвечает: «У вас дом под материнский капитал, мы ничего не будем делать». Своими силами удалось поставить фундамент под новый дом, но продолжить строительство без дополнительной помощи семья не может.

«Забота» о детях со стороны местных властей заслуживает отдельного внимания. Дети учатся в школе, которая находится в соседнем селе Богословка. Целый год матери пришлось добиваться автобуса для подвоза детей. Однако сейчас получается, что увозят всех детей-учеников, вне зависимости от смены, а привозят вечером, когда закончатся последние занятия у старших. Выходит, что младшие школьники несколько часов ждут старших братьев и сестёр, а когда, уставшие, приезжают домой, им уже не до уроков. Галина обращалась с просьбой решить проблему в областное управление образования, но безрезультатно.

Несколько лет назад в Богословке открыли новую поликлинику. Большая редкость для нашего времени. Однако на вызов к маленьким детям врачи не приезжают. «Сейчас года три как Манту не делается, а для галочки пишут «сделано», — жалуется Галина.

Выходит, что не благодаря помощи, а вопреки трудностям многодетные семьи пытаются построить свою жизнь и поставить на ноги детей.

И всё же, несмотря на круг нерешаемых проблем русской деревни, всегда есть костяк трудоспособных жителей, которым нужен хотя бы минимальный финансовый стимул со стороны государства. Среднее поколение — последняя надежда таких деревень и сёл, его важно сохранить и поддерживать, тогда, может быть, и молодёжь подтянется или не уедет.

Сколько ещё ждать газа?

Несмотря на то что долгое время с экранов телевизоров нас убеждали: «Газ — это национальное достояние», многие населённые пункты в России, особенно в сельской местности, ждут газификации десятилетиями. Некоторое время назад стоимость газификации России оценивали более чем в 1 трлн рублей, как раз в эту же сумму — 1,1 трлн рублей — обошёлся самый дорогой для нас трубопровод «Сила Сибири», направленный на экспорт российского газа.

Примерно в 20 км от областного центра в Тамбовском районе, недалеко от трассы, стоит деревня Никоноровка (Орловский сельсовет). Когда-то здесь было много жителей, хозяйств, работал совхоз. Сейчас, как и во многих деревнях, постоянных обитателей осталось немного, некоторые приезжают только на лето. И проблема в том, что здесь до сих пор нет газа, хотя в соседних селениях он есть. Жителям приходится постоянно возить баллоны в город на заправку.

В деревне есть и старожилы. Одной бабушке уже 101 год, и она не собирается покидать малую родину, где прошла вся её жизнь. Присматривают за старушкой дети, которые тоже достигли пенсионного возраста. К хозяйству и труду они привычны, а на вопрос, какие у них в деревне проблемы, в один голос отвечают: газа нет.

— А чем отапливаетесь?

— Дровами. Бабушке уголь дают, а от него один дым! Очень плохой. Нам бы газ…

Больше десяти лет жителей кормят обещаниями. Деньги со всех, даже с дачников, собрали на проект, а газа так и нет. По информации, полученной в органах власти, посёлок обещают газифицировать к 2027 году, правда, к тому времени в деревне уже никого может не остаться.

Не всё потеряно

Современная жизнь в русской деревне очень непростая. Если в советское время при переезде из села в город у людей были перспективы, то сегодня они весьма туманны. Большинство обитателей существуют в спартанских условиях, без элементарных удобств. Но не всё потеряно.

Есть ещё крепкие семьи, крепкие дома, а главное — желание жить и работать на родной земле. Поддержать это желание, помочь создать благоприятные условия для привлечения людей, желающих развить сельскую местность, по силам государству, однако оно должно совершить крутой поворот: изменить классовое отношение к русской деревне, понять, что земля — не источник наживы отдельных господ, а источник жизни для трудолюбивых людей.