Не закон, а кот в мешке

Со времён так называемых реформ в образовании и здравоохранении слово «оптимизация» воспринимается исключительно как обозначающее нечто вредное и разрушительное. Вот и теперь, когда правительство 28 сентября представило Госдуме законопроект о «совершенствовании» правового регулирования государственной экологической экспертизы, сопроводив его пояснением, что это всего лишь «оптимизация» процедуры, сразу повеяло чем-то продажно-тлетворным.

  Минприроды предложило подвергать экологической экспертизе только те объекты и технологии, которые будут соответствовать критериям и областям, определённым правительством.

Предлагается исключить из числа участников согласования документации на реализацию опасных экологических проектов органы местного самоуправления, что, по мнению депутатов-коммунистов, в корне неверно.

Для сокращения сроков подготовки проектов допускается проведение общественных слушаний дистанционно и параллельно с экологической экспертизой. Это превратит их в пустую формальность, полагает Николай Осадчий. Такого же мнения и Ольга Алимова. Значимость общественных слушаний принижается, заметила она. А «единоросс» Александр Коган дал понять, что по этому поводу беспокоиться не стоит, ведь и сейчас общественные слушания носят, мол, рекомендательный характер и учитывать их замечания совсем не обязательно.

С какими экологическими организациями обсуждался этот законопроект? Какова их оценка данного документа? И какие они сделали замечания? На эти простые и прямые вопросы Олега Смолина представитель правительства так и не смог ответить. Долго кривил душой, распинался по поводу «наиширочайших» обсуждений, которые якобы прошёл законопроект, пока, наконец, не согласился предоставить ответы позже в письменном виде.

Сначала Госдума разрешила застраивать водоохранные зоны, потом приняла скандальный закон о сплошных рубках на берегах Байкала, теперь вот упрощение экологической экспертизы. Тенденция тревожная и свидетельствует о том, что министерство, которое должно отвечать за охрану окружающей среды, защищает не общественные и государственные, а коммерческие интересы, — заметил Ренат Сулейманов. Инициированные правительством поправки в законодательство приведут к ослаблению экологического контроля, убеждён и Евгений Бессонов.

«Если инициативы законопроекта распространить на текущие нерешённые проблемы озера Байкал, которые не обсуждались с населением, учёными и общественными организациями, то мы не только усугубим ситуацию, но и создадим условия для необратимых процессов, которые могут лишить наших потомков этого достояния», — заявил Вячеслав Мархаев.

«Изменения, которые вносятся законопроектом, фактически исключают экологическую экспертизу из числа реальных природоохранных инструментов», — выражая общую позицию фракции КПРФ, подчеркнул Олег Михайлов.

До вступления законопроекта в силу правительство должно принять пять подзаконных актов. Что будет в этих актах, никто не знает. Правительство предложило депутатам кота в мешке. В первом чтении «против» проголосовали фракция КПРФ и половина «справороссов» (другая половина — воздержалась).

Уголовная ответственность за публичное оправдание и пропаганду экстремизма в ближайшее время, по всей видимости, станет правовой нормой. Такая поправка в статью 280 Уголовного кодекса была предложена группой «единороссов» и уже прошла первое чтение в Государственной думе.

Сейчас наказание в виде штрафа от 100 тысяч до 300 тысяч рублей и лишения свободы до пяти лет наступает за «публичные призывы к экстремистской деятельности». Теперь сюда же попадут и «публичные заявления о признании идеологии и практики экстремизма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании», что трактуется как оправдание экстремизма, а также пропаганда экстремизма, подразумевающая «деятельность по распространению материалов и (или) информации, направленных на формирование у лица идеологии экстремизма, убеждённости в её привлекательности либо представления о допустимости осуществления экстремистской деятельности».

Базовый закон «О противодействии экстремистской деятельности» даёт столь широкое толкование этого явления, что под него можно подвести всё что угодно. При обсуждении законопроекта в комитете Госдумы по госстроительству и законодательству Анжелика Глазкова привела такой пример из своей депутатской практики. Она обратилась в Следственный комитет РФ и ФСБ по поводу заявления одного из служителей церкви, публично сказавшего, что «мы боремся с красной заразой». Следственный комитет посчитал, что здесь действительно есть признаки преступления, а в ФСБ не нашли в них ничего противоправного. И таких примеров неоднозначного толкования законодательных норм и избирательного их применения масса. Вспомнить хотя бы недавний случай, когда был осуждён питерский коммунист за репост цитаты французского писателя-социалиста Жан-Поля Сартра.

Депутаты Олег Смолин, Николай Коломейцев и Олег Михайлов пытались добиться от автора законопроекта Эрнеста Валеева ответа на вопрос: «Будет ли образовывать состав преступления по 280-й статье Уголовного кодекса в новой редакции упоминание с положительной оценкой таких событий истории России и их деятелей, как восстание декабристов 1825 года, Февральская и Октябрьская революции 1917 года, события ГКЧП 1991 года и расстрел «Белого дома» в 1993 году, а равно и художественных произведений, таких как, например, «Интернационал», который был в своё время Гимном Советского Союза, а теперь является Гимном Коммунистической партии?» Расплывчатый ответ докладчика ещё больше убедил коммунистов в том, что «законопроект провокационный и носит политический смысл». Предложенные поправки работают против консолидации общества, убеждена фракция КПРФ.

Выступление Николая Харитонова в часе заявлений фракций по актуальным вопросам напомнило парламентариям об одном из трагических событий нашей истории — 30-летии расстрела Верховного Совета РФ. Будучи в числе его защитников, депутат рассказал о некоторых памятных моментах «чёрного октября», годовщина которого отмечается в эти дни.

«Спустя 30 лет нам необходимо дать объективную оценку принятому 21 сентября 1993 года ельцинскому указу за №1400 под названием «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», — заявил он. — Не случайно на мероприятия, приуроченные к этой дате, народ из года в год выходит 4 октября с лозунгом «Не забудем, не простим!».

«28 сентября 1993 года «Белый дом», как в то время называли Верховный Совет, окружили колючей проволокой, дали команду никого не впускать на станции метро «Баррикадная» и «1905 года» и не выпускать, бить всех», — рассказывал Николай Михайлович, который лично смог вывести из здания «Белого дома» 169 депутатов и 250 работников Верховного Совета и проводить их в Краснопресненский райсовет.

За три дня москвичи сдали в поддержку защитников Верховного Совета 7 миллионов рублей. «Они говорили: «Сыночки, держитесь, мы за Советскую власть», — вспоминал Николай Михайлович.

«Первым позвонил, не буду называть округ, военный: «Мы с вами», — продолжил рассказ Харитонов. — Звоним Лебедю, он командовал 14-й армией в Приднестровье: «Александр Иванович, подсоби». Он отвечает: «Как я полечу? Через Украину меня собьют».

Тулеев позвонил. На 5 октября планировалось заседание Совета Федерации, думали, Совет Федерации нас поддержит. Говорит: «Николай, я прибыть не могу, ко мне приехал Станкевич раскачивать шахтёров».

«Произошёл государственный переворот, узурпация власти одним лицом, — заявил парламентарий. — Чтобы добиться этой безраздельной власти, нужно было разрушить верхнюю надстройку в виде союзных органов власти, что Ельцин и сделал в Беловежской пуще в декабре 1991 года. Инициатива принадлежала именно ему, а представители Украины и Белоруссии лишь завизировали этот документ.

В то время Верховный Совет РСФСР, его народные депутаты по Советской Конституции были наделены высшей властью, а президент являлся лишь её исполнителем. Депутаты протестовали против так называемых либеральных реформ, разрушения экономических, культурных связей, лучшей в мире советской образовательной системы, сельского хозяйства, шоковой терапии и так далее. Потому народные депутаты были неудобны и неугодны Ельцину и всей его команде реформаторов, руководимых многочисленными советниками из-за рубежа. Они понимали, что «прихватизировать», распилить и растащить Россию при существующей системе было невозможно».

«В тот же день, когда был подписан указ №1400 о роспуске Верховного Совета РСФСР, 21 сентября 1993 года, Конституционным судом России действия и решения Ельцина были признаны неконституционными, — продолжил Николай Харитонов. — Было прямо указано, что эти действия служат основанием для отрешения президента Российской Федерации Ельцина от должности и приведения в действие иных специальных механизмов его ответственности.

Вспоминая события тех лет, председатель Конституционного суда (он был назначен в 1991 году) Зорькин писал: «Мы руководствовались не ангажированностью и не симпатиями к одной из сторон конфликта, мы требовали от враждующих сил не выходить из правового поля».

Но не был услышан голос ни Конституционного суда, ни Русской православной церкви в лице Алексия II, который возглавлял переговорный процесс в Свято-Даниловом монастыре. Кстати, там был с нашей стороны адмирал Чеботаревский, который в скором времени ушёл из жизни.

Случилось вооружённое кровопролитное столкновение: 3—4 октября 1993 года в центре Москвы, возле телецентра «Останкино» и последующий штурм и расстрел из танков войсками Дома Советов России. Это привело к большому числу жертв, включая и гражданское население. Провокаторы, готовые уничтожить нашу страну в то время, помогали развязать этот братоубийственный кровавый конфликт.

История показала полный крах всей идеологии реформ, провозглашённых Ельциным и его окружением. Их последствия до сих пор являются сдерживающим фактором нашего ускоренного развития, приближения нашей общей победы на всех фронтах… Кстати, именно народные депутаты Верховного Совета в начале 1992 года исключили из плана приватизации стратегические оборонные предприятия, системы энергетики, связи, нефтяной и газовой отрасли. Но с одобрения Ельцина Чубайс под присмотром иностранных советников замахнулся на всю российскую экономику. Указ о приватизации был подписан с грубейшими нарушениями правовых норм, а сама процедура была больше похожа на мошенническую операцию».

«Приближается годовщина избрания первой Государственной думы. По Указу президента выборы состоялись 12 декабря 1993 года. Так давайте 30-летие избрания первой Государственной думы встретим, как положено, с хорошими решениями для страны, для нашего народа», — подытожил своё выступление Николай Харитонов.