В случае болезни не набирайте «122»

COVID-19, ворвавшийся в нашу жизнь два с половиной года назад, безвозвратно разделил её на «до» и «после», заставив иначе взглянуть на привычные вещи и заняться кардинальным переосмыслением ценностей. И хотя минувшей весной показалось, будто коварная зараза уходит в прошлое, к концу июля стало понятно, что, перефразируя известную советскую песню, «ковиду ты не скажешь: «До свиданья», ковид не прощается с тобой!». Словом, смиритесь: с SARS-CoV-2 мы теперь, как с песней, идём по жизни рука об руку.

Впрочем, неожиданных испытаний, выпавших на долю тех, кто умудрился подхватить недуг в последнее время, не пожелаешь и врагу. Процесс лечения больных фактически пущен на самотёк, и это наглядно продемонстрировало случившееся с моей младшей сестрой Лорой, весьма успешно «скрывавшейся» от коронавируса во время пяти предыдущих волн пандемии, но в итоге не избежавшей опасной встречи с ним.

В августе девушка, живущая, к сведению, не в деревенском захолустье, а в столице нашей Родины, почувствовала сильное недомогание, сопровождавшееся кашлем и высокой температурой, и сразу решила вызвать врача на дом, по старинке позвонив в регистратуру районной поликлиники. Однако, набрав знакомый номер, натолкнулась на автоответчик, предлагавший обращаться в службу «122»: именно с её помощью теперь решаются абсолютно все насущные вопросы, связанные с болезнями, вакцинацией, записью на приём, открытием или закрытием больничных листов и прочими модными нынче дистанционными процедурами. После довольно долгого ожидания ответа на «универсальной» многоканальной линии, которому предшествовало нудное и бесполезное общение с роботом, сестру информировали, что сегодня медработник вряд ли нанесёт ей визит (из-за острой нехватки персонала на фоне лавины вызовов), и посоветовали при дальнейшем ухудшении состояния звонить в «скорую помощь».

Как ни странно, под занавес рабочего дня терапевт из поликлиники всё же пришёл, сделал экспресс-анализ на коронавирус (он оказался отрицательным) и взял стандартный ПЦР-тест. Поскольку изначально Лоре не диагностировали COVID-19, то вместо соответствующих препаратов оставили лишь упаковку парацетамола, хотя несбиваемая температура под 39 градусов и прочие симптомы явно свидетельствовали о том, что у девушки не банальная простуда, а вирусная инфекция.

Миновал день, где-то в пути «застрял» результат ПЦР-пробы, а столбик ртути на градуснике продолжал упорно держаться выше отметки 38 (примитивный копеечный парацетамол в сущности малоэффективен при серьёзных недугах). Естественно, человек, никогда не сталкивавшийся со столь нестандартным и пугающим течением болезни, растерялся. Порывшись в домашней аптечке в поисках каких-нибудь противовирусных средств, сестра обнаружила остатки триазавирина — лекарства, прошлой осенью выданного маме, лечившейся тогда от COVID-19, и с отчаяния выпила одну капсулу. Ночью ей стало немного легче, а под утро, спустя более 24 часов после взятия ПЦР-теста, пришёл ответ на него, оказавшийся положительным.

Почти все следующие сутки Лора напрасно прождала прихода врача, который, по идее, должен был обеспечить её препаратом для борьбы с коронавирусом, причём именно триазавирином: ведь в ходе лечения этого недуга, образно говоря, коней на переправе не меняют. Между тем состоянием пациентки с подтверждённым COVID-19 почему-то никто не интересовался. И девушка вновь позвонила по «122», рассказала о положительной пробе на ковид и о том, что начала принимать триазавирин, имея недостаточный запас лекарства для прохождения полного курса. Вместо конкретных рекомендаций по лечению и повторного вызова врача на дом сотрудница колл-центра потребовала от сестры соблюдать режим самоизоляции, для подтверждения которого призвала незамедлительно зарегистрироваться в специальном мобильном приложении и периодически отправлять с телефона домашние селфи. В противном случае — солидный штраф.

Столкнувшись со столь безапелляционным отношением, Лора возмущённо спросила, почему заболевшему, нуждающемуся в помощи, угрожают, тем более что, пользуясь телефоном без доступа в интернет, она технически не может посылать фотографии. Оператор на линии несколько сбавила обороты, обещала доставить соответствующий гаджет курьером и предложила открыть больничный лист, правда, в нём сестра, работающая на «удалёнке», совершенно не нуждалась.

В течение крайне утомительного разговора Лора ещё несколько раз безуспешно пыталась разобраться с проблемой своего дальнейшего лечения и в конце концов выяснила: подобными делами служба «122» не занимается (её функции, похоже, ограничиваются финансово-карательными операциями), поскольку это прерогатива представителей районной поликлиники, которые свяжутся с ней в течение… нескольких дней. На резонно возникший вопрос: «А если за это время с человеком что-нибудь случится?», последовал невнятный ответ, по сути означавший: «Значит, не судьба».

Под занавес сестра захотела уточнить, когда ей придут брать контрольный ПЦР-тест, необходимый для выхода из режима самоизоляции или его продления. Оказалось, с середины февраля данная процедура отменена, а стадию процесса выздоровления через неделю определит терапевт… на основании ответов пациента на вопросы, заданные в ходе беседы по телефону. После сей поистине сногсшибательной информации у Лоры едва не пропал дар речи: о телефонной медицине она, думаю, как и большинство людей, слыхом не слыхала. Видимо, дело анатолиев кашпировских и аланов чумаков не только живёт, но в свете тотальной цифровизации и компьютеризации обретает невиданные доселе формы.

Впрочем, самым пугающим в этой истории оказались отнюдь не нервотрёпка и куча впустую потраченного времени на раздражающе бестолковые переговоры с операторами линии «122» или потенциальная диагностика хворей по телефону, а поголовное безразличие к дальнейшей судьбе ковидного пациента со стороны служб, призванных контролировать его состояние. За всё время болезни сестре больше ни разу не позвонили и не навестили медработники! Естественно, ей не привезли никакого гаджета для отсылки селфи, не объявился и «чудо-доктор», способный в ходе телефонного разговора по одним лишь модуляциям вашего голоса определить, в какой фазе коронавируса (а может, чем чёрт не шутит, и не только его) вы пребываете.

Через трое суток Лора, допив остатки триазавирина, пошла на поправку (молодой и крепкий организм довольно быстро победил недуг), а спустя десять дней, уже начав выходить на прогулки в парк, сестра получила сообщение по электронной почте, гласившее, что она стала «счастливым» обладателем «сертификата иммунизации после перенесённого COVID-19 с подтверждающим QR-кодом». В присланном документе также указывалась «дата выздоровления» (непонятно кем и как установленная), хотя на момент прихода письма пациент, абсолютно лишённый врачебного присмотра, уже вполне мог бы отдать богу душу.

Между тем отправка сертификата иммунизации свидетельствует об удручающем факте: человека не потеряли в информационной системе обработки данных (сия наивная мысль сама собой напрашивалась в свете происходивших событий), а просто бросили на произвол судьбы, невольно заставив вспомнить расхожую шутку: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Только вот коронавирус, как нам вдалбливали на протяжении двух с половиной лет, — недуг смертельно опасный, а потому исключает самолечение. На деле же, сами видите, всё вышло иначе.

Допускаю, конечно, будто приключившееся с моей сестрой — «досадное недоразумение», но рассказы недавно переболевших знакомых убеждают в обратном: налицо тенденция «упрощённого» обращения с ковидными пациентами. Это, кстати, доказывают и некоторые странные новшества, появившиеся гораздо раньше растянувшейся на много недель шестой волны пандемии в России, пик которой, по прогнозам специалистов, ожидается в конце сентября — начале октября. Так, в начале лета из перечня услуг в ЕМИАС исчезла запись на бесплатный ПЦР-тест, проводившийся практически во всех поликлиниках. Тем не менее этот анализ требуют при госпитализации и поездке в санаторий, а потому людям приходится делать его за собственные деньги, раскошеливаясь на сумму от 2000 рублей. За казённый счёт по-прежнему можно вакцинироваться и сдать кровь на антитела к SARS-CoV-2. Правда, последнюю услугу теперь оказывает лишь одна поликлиника на округ, а в Восточном её вообще не предоставляют.

И ещё немного о пресловутой единой службе «122», заработавшей в России в разгар очередной волны пандемии в конце ноября 2020 года. Изначально она использовалась в качестве дополнительной «горячей линии» по коронавирусу, когда регистратуры поликлиник не справлялись с наплывом звонков от заболевших, и была призвана якобы облегчить жизнь населению. Но благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. На самом деле служба «122», как и появившаяся лет пять назад Единая диспетчерская ЖКХ Москвы, лишь усложнила и удлинила процесс решения множества проблем. Откровенно говоря, уму непостижимо, зачем обращаться в какой-то общий колл-центр, если специалистов, будь то электрик, сантехник, врач или медсестра, всё равно пришлют из ближайших районных учреждений, имеющих собственные телефонные номера, вывешенные, к слову, на их официальных сайтах.

Из негативного опыта общения с операторами линии «122» вынесла, что они некомпетентны по ряду вопросов и зачастую предлагают разобраться с ними, отправившись в поликлинику по месту прикрепления (это, в частности, касается записи на приём по направлению, выданному в бумажном виде). А уж сколько времени приходится тратить на то, чтобы дозвониться туда, вообще молчу. Однажды я провела эксперимент, попытавшись через «122» перенести запись к хирургу. После нескольких минут пререканий с роботизированной системой, настойчиво пытавшейся доказать, будто номера моего страхового медполиса не существует в природе, меня переключили на линию с «живым» оператором. Прождав ответа минут десять, я отложила в сторону телефонную трубку и занялась своими делами. Через полчаса ничего не изменилось: на линии всё также играла музыка, и соединение со специалистом откладывалось на неопределённый срок. Думаю, в такой ситуации даже абсолютно здоровый человек дойдёт до белого каления, чего уж говорить о людях, страдающих от боли или едва не теряющих сознание от зашкаливающей температуры.

А потому завершить сию невесёлую историю хочется, переиначив название знаменитого триллера Альфреда Хичкока «В случае убийства набирайте «М»: «В случае болезни не набирайте «122» — если есть силы, то сразу идите в поликлинику, иначе — вызывайте «скорую».

P.S. Приглашаем читателей «Правды» присоединиться к обсуждению темы и рассказать о том, как протекало их лечение от COVID-19.